Сталин и Гитлер

Существует вероятность того, что определенная доля этого революционного энтузиазма была привнесена позже, когда в 1934 году были опубликованы избранные труды Сталина; восстание же, когда оно началось, отнюдь не нуждалось в Сталине для того, чтобы добиться успеха, но нет сомнений в том, что Сталин, находясь в самом центре большой политики, чувствовал себя как рыба в воде. Никто никогда не ставил под сомнение факт того, что он был преданным революционером, на протяжении всего 1917 года видевшим революцию никак не иначе, как только передачу власти простым людям и полное разрушение общества привилигированных, эксплуатировавших их. Это была его работа, смысл его жизни. Когда 26 октября 1917 года было сформировано первое большевистское правительство, Сталину был предложен Коммиссариат по делам национальностей. В контексте дезинтеграционных тенденций, наметившихся в многонациональном государстве, это был важный пост, и Сталин использовал его для того, чтобы воспрепятствовать попыткам нерусских окраин бывшей империи, включая и его родную Грузию, отделиться от нового революционного сообщества. В 1921 году его политика привела к серьезному конфликту с Лениным, что внесло свою лепту в нелестный отзыв о Сталине в ленинском «завещании». Сталин стал одним из примерно дюжины соратников, сформировавших большевистское руководство. В октябре 1917 года его избирают одним из семи членов Политбюро Центрального комитета, предшественника формального политбюро, учрежденного в 1919 году, членом которого Сталин также станет. В ноябре его называют одним из четырех руководителей партии наряду с Лениным, Троцким и Яковом Свердловым, имевших полномочия решать срочные вопросы, не обращаясь за поддержкой большинства²⁰. Кабинет Сталина находился рядом с кабинетом Ленина. Сталин стал главой политической администрации большевистского руководства в самый критический период начала большевистского режима, оказавшегося перед лицом гражданской войны и коллапса экономики. В 1919 году его назначили на дополнительный пост комиссара по делам «рабочих и крестьян» (Рабкрин), который должен был обеспечить эффективное функционирование аппарата и быстро реагировать на жалобы простых людей. Неудивительно, что именно на него, выполнявшего эти многочисленные обязанности, и пал выбор, когда в апреле 1922 года было решено укрепить аппарат, обслуживающий Центральный комитет, и был учрежден пост Генерального секретаря. Существует много противоречивых мнений о раннем периоде политической карьеры Сталина, но большинство из них сходятся в том, что он был ничтожеством или незначительной личностью. Возникновение этого убийственного суждения обязано воспоминаниям социалиста Николая Суханова, опубликованным в 1922 году. Он, как известно, охарактеризовал Сталина как «серость», что в дальнейшем было окончательно закреплено в язвительном определении Сталина Троцким как «выдающейся посредственности» партии²¹. Мнение о том, что Сталин был бесцветной и явно невыдающейся личностью с ограниченными умственными способностями, было широко распространено. В ссылке в Сибири, где они находились вместе во время войны, Каменев отвергал то, что говорилось Сталиным, «краткими, почти презрительными замечаниями»²². Существует мнение, будто Ленин утвердил назначение Сталина членом правительства в октябре 1917 года, потому что этот пост «не требовал особого ума»; имя Сталина стояло последним в списке из двенадцати рекомендованных народных комиссаров, составленном Лениным²³. Образ скучного бюрократа, высиживавшего время, нашел отражение в одних из первых сталинских прозвищ: «товарищ, заполняющий кабинет», «товарищ Картотеков»²⁴. Личное поведение Сталина и характер его личности укрепляли этот имидж. Он был внешне скромным и непритязательным, так как был лишен страстности и интеллектуальной целеустремленности многих своих коллег. Его голос, по воспоминаниям многих его соратников, был бесцветным, невыразительным; он не отличался и ораторскими способностями, говорил невнятно, обычно медленно зачитывал напечатанный текст, время от времени делая паузы и запинаясь, и, следуя стереотипам, скрашивал свою речь только сильной интонацией, чтобы акцентировать нужные места в тексте. Позднее его критики обнаружили, что он говорил наподобие вчерашней передовицы в «Правде», которую, вероятно, прочитал²⁵. На заседаниях его часто видели сидящим на одной стороне зала, говорил он мало или молчал, курил сигареты или трубку, набитую сильно пахнущим табаком, при этом он был весь внимание и всегда настороже.