Сталин и ГРУ

Если бы в те годы назвали фамилию Мельникова, то появились бы, естественно, вопросы и у журналистов, и у читателей о его дальнейшей судьбе. И тогда надо было бы сказать, что после работы в Разведупре он в 1935–1937 годах был заведующим Службой связи Исполкома Коминтерна, то есть работал в партийной разведке. А существование этого засекреченного отдела и ротацию руководящих кадров военной и партийной разведок в те времена охраняли как государственную тайну. Так же, как ни малейшим намеком не писали о том, что Зорге работал в ОМСе Коминтерна с 1927 по 1929 год и пришел к Берзину по рекомендации руководителя ОМСа Пятницкого уже опытным нелегалом и конспиратором, а не кабинетным ученым, в котором Берзин якобы распознал будущего гениального разведчика.

После трех лет пребывания в Шанхае Зорге раньше других, в том числе и некоторых военачальников в Москве, увидел и понял, что сильного и коварного противника, каким уже в то время была Япония, надо изучать изнутри, находясь в самом логове врага. Так родилась идея создания сильной разведывательной организации в Токио. Вначале идея Зорге была изложена в письме на имя Берзина, а после его возращения в Москву в конце 1932 года разрабатывалась во всех деталях в Управлении.

В какой-то мере Берзин и Мельников планировали операцию «Рамзай» как экспериментальную. В отличие от крупных европейских стран в Японии почти не было нелегальных резидентур Разведупра. И Зорге стал первым, кто должен был попробовать ее создать. Нужно было проверить возможность действия под журналистской «крышей», наладить прямую радиосвязь между японскими островами и Владивостоком, убедиться в создании агентурной сети из местного населения. Конечно, все это требовало значительного времени, и на быстрый успех в Москве не рассчитывали, так как эти мероприятия приходилось осуществлять впервые в специфических условиях Японии.

Каким был руководитель военной разведки в начале 30-х, как он работал, как относился к людям и как сотрудники Разведупра относились к нему, что он в первую очередь ценил в своих помощниках? Вопросы естественные для тех, кто будет читать книгу о нем. Но на эти вопросы автору труднее всего дать ответ. Ответа на них нет в служебных документах, под которыми стоит подпись Берзина. Для докладов, отчетов и докладных записок лирика неуместна. А его помощники и сотрудники, с которыми он работал многие годы, воспоминаний о нем в 30-е годы не писали. Не принято это было тогда, да и фигура руководителя военной разведки не была предназначена для публикаций. Потом наступил 37-й, и большинство сотрудников центрального аппарата военной разведки ушли в небытие вместе со «Стариком», так и не оставив ни строчки воспоминаний. Выжили знавшие Берзина и работавшие с ним единицы. Да и они начали писать о нем только в ноябре 1964 года, когда появились первые статьи о Зорге и была названа фамилия руководителя советской военной разведки. Таких людей и их воспоминаний немного. Им слово.

Генерал-майор Николай Ляхтеров — кадровый разведчик, военный атташе, сотрудник центрального аппарата ГРУ. «Берзин обладал аналитическим умом, он был изобретательным в разработке самых сложных разведывательных операций. Основой стратегической разведки Берзин считал агентурную разведку. На создание нелегальных радиофицированных резидентур в странах вероятного противника он направлял весь свой организаторский талант и опыт подпольной партийной работы. Павел Иванович принимал непосредственное участие при подборе и подготовке нелегальных резидентов (Зорге, Маневич, Мрочковский, Стигга, Узданский, Кравченко, Треппер)… Все мы, в те годы работники Разведывательного управления, ощущали заботливое отношение Берзина к легальным зарубежным разведаппаратам. Он лично участвовал в подборе достойных руководителей на должности военных советников и военных атташе (Путна, Геккер, Рыбалко, Орлов, Тупиков) и крышевых оперативных работников».

Полковник Василий Сухоруков — участник Гражданской, один из старейших военных разведчиков, резидент в Маньчжурии и Китае, работник центрального аппарата Управления, военный атташе в Прибалтике и Болгарии, чудом выживший в колымских лагерях после семнадцатилетнего заточения. «Берзин, отправляя сотрудника Управления за рубеж, всячески подчеркивал полное ему доверие, уверенность в его способности выполнить поставленное задание, в способности всегда находиться в более выгодном положении, чем противник. Он давал понять разведчику, что в случае неудачи он его поддержит и не даст в обиду. Все это формировало у оперативных работников чувство ответственности и готовности даже ценой сверхусилий выполнить поставленную задачу во имя интересов Родины. Павел Иванович никогда никого не отправлял за рубеж без теплого и сердечного напутствия, а с наиболее близкими соратниками прощался путем товарищеского объятия. Так же тепло и сердечно он встречал своих дозорных часовых, возвратившихся из стана противника».