Сталин и ГРУ

Берзин хорошо знал историю военной разведки в Германии и России. Знал, что раньше покупали за большие деньги и агентуру, и документы. Никаких иллюзий на этот счет у него не было. И он хорошо понимал, что чем больше денег у разведки, тем лучше результат ее работы. Но вопрос о валюте для Разведупра решался не в руководстве военного ведомства. Уже несколько лет все валютные дотации для разведывательной триады распределяла «инстанция», как тогда называли в неофициальных разговорах в коридорах наркомата Политбюро. А препятствовал слишком большим ассигнованиям Наркомат финансов, доказывая необходимость экономии валютных средств. Вот и приходилось начальнику Управления в конце каждого финансового года вести борьбу с финансистами: требовать, убеждать, доказывать правильность предложенных сумм, писать доклады, рапорты. Все это отнимало много времени и сил, отвлекало от повседневной работы. Но от получаемых ассигнований во многом зависела успешная работа военной разведки в следующем году, и он делал все возможное, чтобы получить как можно больше фунтов и долларов.

В августе 1925 года Политбюро утвердило валютную смету Разведупра на 1926 год в сумме 1 350 000 рублей золотом, или 135 000 английских фунтов. Это был минимум, который удалось отстоять Уншлихту на заседании комиссии Политбюро. Берзин понимал, что эта сумма — все, что страна может дать военной разведке на следующий год. Денег было мало, но приходилось выкручиваться, экономя, где только можно. Политбюро было высшей инстанцией Союза, и его решения были окончательными для всех ведомств.

Но в ноябре 25-го он получил извещение Бюджетного управления Наркомата финансов. Руководителя военной разведки уведомляли о том, что ассигнования на следующий год сокращаются почти на 200 тысяч червонных рублей. Вместо уже утвержденных «компетентной инстанцией», то есть Политбюро, 1 350 000 червонных рублей Наркомфин выделял 1 153 000 червонных рублей. На 25 тысяч была сокращена смета военных атташе. Очевидно, Бюджетное управление, не зная всех тонкостей распределения валютных ресурсов, решило проявить инициативу в экономии бюджетных средств. 17 ноября 1925 года Берзин направил рапорт Уншлихту. Сообщая об инициативе Наркомфина и приводя цифры ассигнований и сокращений, он докладывал своему непосредственному начальнику, что утвержденная «компетентной инстанцией» агентурная смета была минимальной, на которую Разведупр мог согласиться при тех задачах, которые на него были возложены. Обстановка в Европе, и особенно на Дальнем Востоке, обострялась. В Китай отправляли военных советников, советников по разведке, резидентов для создания новых резидентур и отдельных нелегальных агентов, особенно из числа иностранных коммунистов. Оформление документов и отправка в Китай осуществлялась Разведупром. Он же снабжал, их валютой из средств, отпускаемых на агентурную работу. Без пачки фунтов в кармане любому советнику или резиденту делать в Китае было нечего.

Денег не хватало, и Берзин писал в своем рапорте: «Обстановка нас вынуждает обратиться с ходатайством о дополнительном отпуске средств на работу по Дальнему Востоку.

Согласиться на какое-либо сокращение агентсметы Разведупра считаю совершенно невозможным и ходатайствую о самом категорическом протесте против этого перед Компетентной инстанцией». Решение Бюджетного управления было опротестовано, и 4 января 1926 года Берзин в очередном рапорте Уншлихту сообщил, что «агентурная смета Разведупра на 1926 год утверждена в размере 1 350 000 червонных рублей, или 135 000 фунтов стерлингов, и 247 000 рублей по смете НКВМ». Кроме того, по согласованию с Наркомфином на покрытие расходов военных и военно-морских атташе была утверждена смета в размере 166 000 червонных рублей. Всего Разведупр получил 1 763 000 червонных рублей, или 176 300 фунтов стерлингов.

К концу 20-х увеличилась разведывательная сеть, появились новые резидентуры, возросли расходы на приобретение документов. Разведупр уже не укладывался в те суммы, которые он получал в 1926 году. Валютная смета, хотя и медленно, но неуклонно росла, и «инстанция», то есть Политбюро, согласилась с требованием военных. Нарком Ворошилов был членом Политбюро, и ему легче было убеждать своих партийных коллег в необходимости увеличения валютных средств на ведение военной разведки. В необходимости такого увеличения Ворошилова убеждал Уншлихт, а Уншлихта соответственно Берзин. Последний считал, что лишних денег в разведке не бывает — чем больше валюты, тем лучше работа и лучше результаты. В конце 20-х при определении валютных расходов перешли с фунтов на доллары. Американский доллар уже тогда был мировой валютой, и разведки крупнейших стран мира использовали его в качестве универсального средства при расчетах со своей агентурой. Разведупр также в течение нескольких лет получал сотни тысяч «зеленых» в год.