Сталин и Хрущев

Свою высочайшую оценку Верховному Главнокомандующему дал и его заместитель в годы Великой Отечественной войны и в буквальном смысле соратник Г.К. Жуков,который, принимая Парад Победы 24 июня 1945 года, произнёс: «Мы победили потому, что нас вёл от победы к победе наш великий вождь и гениальный полководец Маршал Советского Союза – Сталин!». Эта оценка не изменится и в его знаменитых мемуарах «Воспоминания и размышления», опубликованных уже после ухода Хрущёва с политической сцены: «И. В. Сталин владел вопросами фронтовых операций и руководил ими с полным знанием дела. Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, оказать противодействие врагу, провести ту или иную наступательную операцию. Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим. Кроме того, в обеспечении операций, создании стратегических резервов, в организации производства боевой техники и вообще всего необходимого для фронта И.В. Сталин, прямо скажу, проявил себя выдающимся организатором. И будет несправедливо, если мы не отдадим ему за это должное».

Вот как запомнился светлый образ И.В. Сталина Маршалу Советского Союза И. Х. Баграмяну (его призывал в лжесвидетели Хрущёв на ХХ съезде: «Здесь присутствует маршал Баграмян, который может подтвердить то, что я расскажу вам сейчас» – Л.Б.): «Зная огромные полномочия и поистине железную властность Сталина, я был изумлён его манерой руководить. Он мог кратко скомандовать: «Отдать корпус! – и точка». Но Сталин с большим тактом и терпением добивался, чтобы исполнитель сам пришел к выводу о необходимости этого шага. Мне впоследствии частенько самому приходилось уже в роли командующего фронтом разговаривать с Верховным Главнокомандующим, и я убедился, что он умел прислушиваться к мнению подчиненных. Если исполнитель твёрдо стоял на своём и выдвигал для обоснования своей позиции веские аргументы, Сталин почти всегда уступал. (И. Х. Баграмян. Так начиналась война. М.1977. С.402.)

Касаясь истории разработки плана Белорусской операции Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский, которого Сталин очень ценил и называл «мой Багратион», приводит такой эпизод: «Верховный Главнокомандующий и его заместители настаивали на том, чтобы нанести один главный удар (а не два, как предлагал Рокоссовский – Л.Б.) – с плацдарма на Днепре (район Рогачёва), находившегося в руках 3-й армии. Дважды мне предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать свое решение. Убедившись, что я твёрдо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции в том виде, как мы его представили. «Настойчивость командующего фронтом, – сказал он, – доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надёжная гарантия успеха» (К. К. Рокоссовский. Солдатский долг.М.1997. С.313).

Адмирал флота Н.Г. Кузнецов, который, как известно. отличался твёрдостью и самостоятельностью суждений, уже будучи в отставке, писал: «За годы Великой Отечественной войны по военным делам с Верховным Главнокомандующим чаще других встречался маршал Г.К. Жуков, и лучше едва ли кто может охарактеризовать его, а он назвал его «достойным Верховным Главнокомандующим». С этим мнением, насколько мне известно, согласны все военачальники, коим приходилось видеться и встречаться со Сталиным» (Военно-исторический журнал. 1993.№ 4.С.51).

У многих маршалов и генералов, как и у адмирала флота Кузнецова, сложились в свое время непростые и нелёгкие отношения с И.В. Сталиным. Хрущёв об этом знал и пытался на этом сыграть. В своём пресловутом докладе он подленько напомнил Рокоссовскому и Мерецкову о том, что «они сидели при Сталине, но тем не менее, несмотря на тяжёлые муки, которые они перенесли в тюрьмах, с первых же дней войны показали себя настоящими патриотами и беззаветно дрались во славу Родины». Думая, что тем самым он «купил» Рокоссовского, интриган Хрущёв предложил ему пост замминистра обороны. Но когда в 1962 году, уже после перезахоронения И. В. Сталина, Хрущёв попросил Рокоссовского написать что-нибудь да почерней о вожде, маршал отказал ему в этом, заявив: «Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой».На следующий день Константин Рокоссовский, придя, как обычно, на работу, увидел в своем кресле «хрущёвского маршала» Москаленко, одного из палачей Берия.

Но «вернёмся» на ХХ съезд . Вот Хрущёв доходит в своём докладе до Василевского и говорит: «Я звоню Василевскому и умоляю его: «Возьмите карту, Александр Михайлович, (т. Василевский здесь присутствует), покажите товарищу Сталину, какая сложилась у нас обстановка. А надо сказать, что Сталин операции планировал по глобусу. (Оживление в зале). Да, товарищи, возьмёт глобус и показывает на нем линию фронта…».