Сталин и космополиты (сборник)

Общая оценка положения в области музыкального творчества сводится к тому, что дело обстоит неважно. Были, правда, различные оттенки в выступлениях. Одни говорили, что дело особенно хромает в организационном отношении, указывали на неблагополучное состояние критики и самокритики и неправильные методы руководства музыкальными делами, особенно в Союзе композиторов. Другие, присоединяясь к критике организационных порядков и режима, указывали на неблагополучие в отношении идейной направленности советской музыки. Третьи пытались смазать остроту положения или замолчать неприятные вопросы. Но, как бы ни различались эти оттенки в характеристике существующего положения, общий тон прений сводится к тому, что дело обстоит неважно.

Я не имею в виду вносить диссонанс или «атональность» в эту оценку, хотя «атональности» нынче в моде. Дело обстоит действительно плохо. Мне кажется, что положение хуже, чем об этом здесь говорили. Я не имею в виду при этом отрицать достижения советской музыки. Они, конечно, имеются. Но если представить себе, какие достижения мы могли и должны были иметь в области советской музыки, а также сравнить успехи в области музыки с достижениями, которые имеются в других областях идеологии, следует признать, что они весьма незначительны. Если взять, например, художественную литературу, то сейчас некоторые толстые журналы испытывают подлинные затруднения, поскольку они не могут поместить уже в очередных номерах журнала всех материалов, вполне пригодных для публикации, которые имеются в редакционных портфелях. Кажется, никто из ораторов не мог похвастать такого рода «заделами» по части музыки. Есть прогресс в области кино и в области драматургии. А в области музыки сколько-нибудь заметного прогресса нет.

* * *

Музыка отстала – таков тон всех выступлений. Обстановка и в Союзе композиторов и в Комитете по делам искусств сложилась явно ненормальная. О Комитете по делам искусств говорили мало и критиковали его недостаточно. Во всяком случае, о непорядках в Союзе композиторов говорили значительно больше и острее. А между тем Комитет по делам искусств сыграл очень неблаговидную роль. Делая вид, что он горой стоит за реалистическое направление в музыке, Комитет всячески потворствовал формалистическому направлению, поднимая его представителей на щит, и тем самым способствовал дезорганизации и внесению идейной сумятицы в ряды наших композиторов. Будучи к тому же невежественным и некомпетентным в вопросах музыки, Комитет плыл по течению за композиторами формалистического толка.

Здесь сравнивали Оргкомитет Союза композиторов с монастырем или с генералитетом без армии. Нет нужды оспаривать оба эти положения. Если судьба советского музыкального творчества становится прерогативой наиболее замкнутого круга ведущих композиторов и критиков, критиков, подобранных по принципу поддержки своих шефов, создающих вокруг композиторов одуряющую атмосферу славословия, если творческая дискуссия отсутствует, если в Союзе композиторов укоренилась спертая, затхлая атмосфера разделения композиторов на первосортных и второсортных, если господствующим стилем на творческих совещаниях в Союзе композиторов является почтительное молчание или благоговейное восхваление избранных, если руководство Оргкомитета оторвано от композиторской массы, – нельзя не признать, что положение на музыкальном «Олимпе» стало явно угрожающим.

Следует особо коснуться вопроса о порочном направлении критики и отсутствии творческих дискуссий в Союзе композиторов. Раз нет творческих дискуссий, нет критики и самокритики, – значит, нет и движения вперед. Творческая дискуссия и объективная, независимая критика – это стало уже аксиомой – являются важнейшим условием творческого развития. Там, где нет критики и творческих дискуссий, иссякают источники развития, укореняется тепличная обстановка затхлости и застоя, в которой меньше всего нуждаются наши композиторы.