Сталин и Мао<br />(Два вождя)

30 августа 1942 года Мао Цзэдун в разговоре с П. П. Владимировым, у которого в Китае появилось и китайское имя Сун Пин, «выпытывал»: «“Сталин — революционер? А любит красный перец?.. Настоящий революционер обязательно ест красный перец”… Он отхлебнул из кружки и заметил: “Александр Македонский наверняка обожал красный перец. Он великий человек и революционер в своем деле. И Сталин, конечно, ест перец. Ешь перец и ты, Сун Пин. Давай, если ты революционер”…

Мао Цзэдун не морщась закладывал в рот стручок за стручком, сдабривая их глотками ханжи. Надо отдать должное: пьет он изрядно и не теряет контроля над собой».[32]

Из Москвы для ориентировки П. П. Владимирову были направлены документы Коминтерна 20-3 0-х годов. Очевидно, телеграммы П. П. Владимирова создали у Сталина ощущение, что его связной способен сообщать важные сведения о Мао Цзэдуне, который как бы «раскрывался» в моменты, когда СССР приходилось трудно во время войны с Германией, и проявлял свои подлинные настроения. Фактически Сталин нацеливал в это время П. П. Владимирова на критическое отношение к деятельности Мао Цзэдуна.

П. П. Владимиров отмечает, что «власть над армией — вот что было целью Мао Цзэдуна». У Мао Цзэдуна нет военного таланта. По собственному признанию Мао Цзэдуна, одной из любимых книг его молодости была «Великие герои мира». Он в восхищении перед знаменитыми завоевателями, царями и всеми, кто сумел утвердиться на вершине «человеческой пирамиды»…[33]

15 сентября 1942 года П. П. Владимиров писал в своем дневнике: «Все здесь в Яньани убеждает меня, что скрытые подспудные политические процессы в руководстве КПК вступили в новую фазу. Эта политическая фаза стимулируется ослаблением роли Коминтерна в результате мировой войны и тяжелым положением Советского Союза».[34]

В сентябре-октябре 1942 года П. П. Владимиров, основываясь на собственных фронтовых наблюдениях, констатировал, что война КПК с японскими захватчиками «носит ярко выраженный пассивный характер. Это не война регулярной армией, а война партизанскими отрядами.

Невольно складывается такое впечатление, что 8-я НРА выжидает итоги столкновения фашистской Германии с Советским Союзом и что здесь, в Особом районе, равнодушны к борьбе советского народа.

Руководство КПК не принимает сколько-нибудь эффективных мер по связыванию японских экспедиционных сил на севере страны. Это бесспорный факт. Все просьбы Москвы к руководству КПК любым путем помешать японцам готовиться к войне против СССР остались без последствий.

* * *

Доктрина Мао Цзэдуна: война на сохранение собственной живой силы, отнюдь не на истребление захватчика. Осуществляется сие за счет ослабления сопротивления врагу и сдачи новых территорий.

* * *

Из поездки на фронт я вынес твердое убеждение в том, что руководство КПК сражаться с японцами не намерено, а войну рассматривает как благоприятный момент для создания своих баз. И не своими силами, а силами противоборствующих сторон: японцев и гоминьдановцев.

Японцы наносят поражение гоминьдановцам — власть центрального правительства колеблется. В этот район сразу проникают части 8-й НРА. Если надо, они добивают своих соратников по единому антияпонскому фронту, но власть захватывают.

Отступая перед захватчиками, Мао Цзэдун ищет случая поживиться на столкновениях войск центрального правительства и японцев. В условиях народного горя, бедствий, неисчислимых жертв, покорения страны фашистами — тактика более чем коварная…

О какой интернациональной политике тут говорить, ежели для Мао Цзэдуна и собственный народ — всего лишь материал в борьбе за власть! Кровь, страдания, беды миллионов для него понятия абстрактные.

О, роль личности в истории! Как хрестоматийно просто мы порой толкуем ее!»[35]

Из наблюдений П. П. Владимирова следовало, что Сталин был хорошо знаком с Мао Цзэдуном как политиком и человеком уже по описаниям своего представителя в Яньани.

Очень многое разделяло Сталина и Мао Цзэдуна. Прежде всего, разное представление о своей собственной роли, о роли своего государства, армии, партии в мире и в двусторонних отношениях.

Их разделяло также отношение к войне, опыт войны, полное непонимание партнера по такому важному вопросу, как война.

Донесения П. П. Владимирова также создавали у Сталина устойчивое мнение о том, что в военном плане Мао Цзэдун и его армия являются слабыми. Возможно, отсюда и столь продолжительное, даже ошибочно затянутое, представление Сталина о Мао Цзэдуне как о политике, который не способен взять в свои руки власть над Китаем.

Когда обозначились военные успехи СССР в войне с Германией, Мао Цзэдун тут же отреагировал. Смысл его реакции в оценке П. П. Владимирова состоял в следующем: «На всякий случай не терять равнения на СССР!»[36]

Мао Цзэдун пришел к выводу о необходимости считаться со Сталиным не в силу внутренней борьбы в Коминтерне, не в результате перипетий борьбы внутри КПК, а вследствие военной победы Сталина, СССР над германской военной машиной.