Сталин и Мао

Мао Цзэдун не стал конкретно рассказывать о материале, который передал ему Сталин; вслед за тем он сказал: «24 декабря 1953 года на конференции, когда был вскрыт вопрос о Гао Гане, я объявил о том, что в городе Пекине существуют два штаба. Один штаб — это мы с вами, этот штаб действует, так сказать, на свету, при солнечном свете, открыто, он раздувает праведное пламя и поднимает чистый ветер. Что же такое второй штаб? Его можно назвать подпольным штабом или штабом в подземелье. Он тоже действует, но действует скрыто, в темноте; он раздувает неправедное пламя и поднимает нечистый ветер. Известный исторический персонаж Линь Дайюй (из романа «Сон в Красном тереме». — Ю. Г.) говорила, что дело всегда обстоит таким образом: либо ветер с Востока возьмет верх над ветром с Запада, либо, наоборот, ветер с Запада возьмет верх над ветром с Востока. (Кстати сказать, в романе «Сон в Красном тереме» под ветром с Востока имелась в виду законная жена китайского императора или первая законная жена в традиционной китайской семье, а под ветром с Запада — наложницы императора или наложницы в традиционной китайской семье; в императорском дворце в Пекине законная жена жила в восточной части дворца, а наложницы — в его западной части. — Ю. Г.) Как же обстоят наши дела в настоящее время, сейчас? Да вот как: либо тот ветер, что дует, так сказать, на свету, при солнечном свете, открыто, подавит другой ветер, который дует в темноте, скрыто; либо, в противном случае, все получится наоборот и ветер, дующий в темноте и скрыто, может подавить ветер, дующий открыто и при солнечном свете. Ведь когда эти люди раздувают свои меха и дует ветер в темноте, скрытый ветер, они имеют своей целью именно погасить, придавить наш ветер, дующий при солнечном свете; они хотят свергнуть очень многих людей».

Мао Цзэдун предостерег партийных и государственных руководящих работников высшего и среднего звена от того, чтобы они передавали секретные сведения иностранцам, за границу. Он со всей ясностью указал на то, что «так поступать нехорошо». Вслед за тем он пояснил свою мысль: «Вот мы не согласны кое с чем из того, что делается в Советском Союзе, Советским Союзом. ЦК нашей партии уже неоднократно доводил наше мнение до их сведения. Кое о чем мы еще не говорили. Мы еще скажем об этом в будущем. Но если что-то необходимо сказать, это должно делаться только через Центральный Комитет нашей партии. Что же касается того, что именуется информацией, информацией секретного характера, то ее передавать за границу никоим образом нельзя. Передача такого рода информации не принесет никакой пользы; более того, она обернется вредом. Ведь все это только разрушает отношения между двумя партиями, двумя странами. А те, кто этим занимается, сами на себя навлекают неприятности, осложнения, беду. Ведь если ты, например, действуешь за спиной у своей партии, то это всегда означает, что совесть у тебя нечиста. Если ты передал информацию секретного характера и доложил об этом, тогда и дело с концом. Но если не доложил, тогда нужно будет провести расследование, а когда расследование будет проведено и все будет выяснено, тогда тебе придется понести соответствующее наказание».

В этом выступлении Мао Цзэдун изложил свое мнение, обосновав запрет передавать информацию иностранцам, а также рассказал о том, какими методами следует исправлять положение. В КПК считали, что, сказав об этом с предельной ясностью, Мао Цзэдун не уподобился Н. С. Хрущеву. Позицию Н. С. Хрущева в Пекине расценивали как исходящую исключительно из национального эгоизма, из желания добиться положения гегемона, к чему, собственно говоря, стремилась КПСС, то есть «руководящая партия», «партия-отец»; Н. С. Хрущев, полагали в Пекине, исходил из своего темного замысла поставить братские партии под свой контроль и манипулировать ими.

В КПК также подчеркивали, что случайность — проявление закономерности; выступление Мао Цзэдуна имело в виду обобщение опыта и извлечение уроков из ошибок Гао Гана; при этом, по сути дела, Мао Цзэдун не только дал необходимые, с его точки зрения, пояснения относительно поступка Сталина, но и развернул необходимую, также с его точки зрения, критику Н. С. Хрущева.[199]

Подход Сталина и Мао Цзэдуна к вопросу о Гао Гане проясняет целый ряд аспектов политики обеих сторон по отношению друг к другу.

Начать с того, что в свое время фраза Мао Цзэдуна относительно ветра с Востока и ветра с Запада, которые ведут между собой непримиримую борьбу вплоть до гибели одного из соперников, трактовалась в СССР (а вполне возможно, эту установку в Москве так и не поняли тогда) исключительно как оценка Мао Цзэдуном классовой ситуации в мире, борьбы сил социализма, то есть СССР и КНР, КПСС и КПК совместно, против империализма, прежде всего против США.