Сотрудников Отдела трудовых поселений ГУЛАГа НКВД СССР серьезно беспокоило слишком быстрое, по их мнению, обогащение трудпоселенцев. Так, в сентябре 1938 года начальник этого отдела М. И. Конрадов писал Н. И. Ежову в докладной записке: «…Некоторая часть трудпоселенцев пошла по пути хозяйственного кулацкого роста. Например, в Оборском районе Хабаровской области 64 хозяйства трудпоселенцев имеют по 3–5 коров, по 1 лошади, 2–3 свиньи, 2–3 головы молодняка. Имеют оружие, занимаются охотой. В Иркутской области рост количества скота в личном пользовании трудпоселенцев превышает рост обобществленного стада»[46]. А в докладной записке Отдела трудовых поселений ГУЛАГа НКВД СССР в ЦК ВКП(б) в феврале 1939 года отмечалось: «Имеются многочисленные факты хозяйственного обрастания трудпоселенцев, спекуляции, невыполнения ими при попустительстве, а в отдельных случаях и содействии сросшихся с трудпоселенцами комендантов, — госпоставок и платежей. 29 сентября 1938 года № 1818 тов. ЕЖОВЫМ даны указания нач. УНКВД об усилении режима в трудпоселках…»[47].
Поскольку допущение «быстрого кулацкого роста» трудпоселенческих хозяйств считалось грубой политической ошибкой органов НКВД, то последние, как это тогда широко практиковалось, сваливали все на «происки врагов народа». Репрессии 1937–1938 годов коснулись и ряда видных сотрудников НКВД, которые объявлялись виновниками и обогащения трудпоселенцев, и многого другого. Вот выдержка из докладной записки Отдела трудовых поселений ГУЛАГа НКВД СССР в ЦК ВКП(б) (февраль 1939 года): «У руководства работой по кулацкой ссылке долгое время находились враги народа (Коган, Молчанов, Берман, Плинер, Фирин, Закарьян, Вишневский и др.). Вредительство проводилось по следующим направлениям… Высланные кулаки ставились в привилегированное положение по сравнению с окружающими колхозами. Проводилась политика нового окулачивания трудпоселенцев за счет государства. По представлению врагов народа, орудовавших в НКВД, трудпоселенцы освобождались от госпоставок, налогов и сборов, или пролонгировались и вовсе списывались ссуды уже тогда, когда трудпоселки не только хозяйственно окрепли, но и по своему хозяйственному уровню стояли выше окружающих колхозов…»[48].
Все эти заявления о «происках врагов народа» и т. п. являлись не более как специфической словесной и терминологической эквилибристикой, свойственной тому времени. В действительности дело обстояло совсем иначе. Многие трудпоселенческие хозяйства оказались в настоящей долговой кабале у государства, выбраться из которой в обозримом будущем было совершенно невозможно. Чтобы не допустить их разорения и не сорвать тем самым хозяйственное освоение малообжитых земель, местные органы власти, включая органы НКВД, на протяжении 1930-х годов довольно часто выступали с ходатайствами о списании с трудпоселенцев ссудной задолженности или ее пролонгации. В ряде случаев эти ходатайства удовлетворялись. Например, по постановлению СНК СССР № СО-1219 от 21 апреля 1937 года была списана ссудная задолженность с трудпоселенцев Омской области[49].
Десятки тысяч трудпоселенцев влились в коллективы крупнейших промышленных предприятий страны. Например, в начале 1938 года 8304 трудпоселенца работали на Магнитогорском металлургическом комбинате, 2126— Кузнецком металлургическом комбинате, 2809— на Уралвагонстрое, 1727 — Уралвагонзаводе, 2240 — Тагилстрое, 658 — Уралмаше, 19 115 — комбинате «Карагандауголь»[50]. В отдельных районах спецпереселенцы стали составлять большинство рабочих и служащих. Так, в общем балансе работающих на всех предприятиях г. Кировска Мурманского округа в 1934 году спецпереселенцы составляли более 60 %[51].
Число ударников в массе работающих трудпоселенцев постоянно росло, причем подчас довольно стремительно. Так, в начале 1933 года на предприятиях г. Кировска насчитывалось 1690 ударников-трудпоселенцев, а к началу 1935 года их число возросло до 4366, что составляло 41,6 % от общего количества работавших в Кировске трудпоселенцев[52].
До сентября 1935 года не существовало единого подхода к вопросу о социальном страховании трудпоселенцев. На одних предприятиях, где они работали, на них были распространены действующие законы о социальном страховании, на других — нет. В циркуляре ЦК профсоюза работников административных учреждений, ГУЛАГа и Финансового отдела НКВД СССР от 22 сентября 1935 года указывалось, что «все трудпереселенцы (бывшие кулаки), где бы они не находились, если они работают в предприятиях и учреждениях по найму, подлежат социальному страхованию, и, следовательно, они имеют также все права на получение пенсий, пособий по временной нетрудоспособности и т. д. на общих основаниях наравне с не членами профессиональных союзов». Этот циркуляр обязал ввести социальное страхование трудпоселенцев на всех предприятиях и в учреждениях, где они работали[53].