Сталин и органы ОГПУ

«Я стоял на посту у двери дворца заседаний тройки. Рядом стояли американец и англичанин из охраны своих лидеров. Я долго добивался от них, кто они. Тем более я не знал английского языка, а они русского. Начали обговаривать жестами рук и пальцами. Наконец я добился, что американец— владелец пулеметного завода. Я спрашиваю: «Что вас заставило стоять здесь на посту, разве вы так бедны? Вы же владелец завода?». Американец ответил: «У нас в Америке любой капиталист считает за честь охранять своего президента. Вот по этой причине я стою с вами здесь на посту у дверей дворца, где идет заседание с участием моего президента».

Премьер Великобритании У. Черчилль работал в тройке до 28 июля. В тот день его в Англии на выборах забаллотировали. За это время Г. Трумен успел похвастать Сталину о появлении новорожденного в Америке. Он намекнул на создание атомной бомбы. Сталин понял, но как бы пропустил между ушей и внешне не обратил внимания на шантаж Трумена».

Продолжает И. Орлов: «Сталин устроил прощальный ужин господину Черчиллю, после которого дал концерт с участием выдающихся пианистов Э. Гилельса, В. Софроницкого, А. Дедюхина, скрипачки Галины Бариновой, виолончелистки Марины Козолуповой».

Свидетельствует Галина Баринова: «На концерте присутствовали Г. Трумен, У. Черчилль, Сталин, К. Рокоссовский и польские товарищи. Вел концерт Сталин, предварительно давая пояснения гостям через переводчика. Я тоже хорошо владела английским языком, поэтому всякие шпильки со стороны гостей отлично понимала. Сталин подходил к каждому из нас и обращался: «А вы, дорогой Гилельс, что гостям исполните?». И так к каждому. Мы волновались и изрядно бледнели. Сталин заметил нам по секрету: «Вы не волнуйтесь. Здесь не тонкие и не музыкально тонкие люди присутствуют». Мы осмелели и расслабились. Сталин был очень любезен и гостеприимен. Играли Баха, Бетховена, Моцарта. Дошла очередь и до меня. Сталин подошел ко мне и спросил: «А вы, дорогая, что нам исполните?». Я на скрипке исполнила «Турецкий марш» Моцарта и другие классические произведения. Тут я спросила господина Черчилля, на английском языке, что бы он желал услышать из классики. Это было для него неожиданным. Он даже как-то часто заморгал глазами и потянулся за сигаретой. И господин Черчилль, к моему удивлению, назвал пустую английскую песенку. Я тут же ему на слух ее проиграла. Когда Сталин проводил гостей, он обратился к нам: «Вы, может, для нас что-нибудь поиграете?». Мы ответили: «С удовольствием». Все мы расселись в мягкие кресла и почувствовали себя как дома.

Много играли Сталину, Рокоссовскому и польским гостям вплоть до полонеза Огинского.

Наконец Сталин попросил музыкантов поиграть, что-либо славянское, народное, русское. Наши светила замялись. Видя такое дело, я взяла инициативу в свои руки и села за рояль. Играла Дунаевского, Соловьева-Седого, М. Блантера, М. Фрадкина и произведения других композиторов. Сталин все время стоял у рояля, несколько задумавшись. Потом он в заключение попросил меня исполнить вальс Шатрова «На сопках Маньчжурии». Сталин снова стоял у рояля весьма печальный. И вот концерт окончен. Наутро Сталин мне преподнес громадный букет роз и сказал: «Благодарю вас за труд в искусстве». Нам выделили специальный самолет и отправили в Москву. Господина Черчилля проводили из Бабельсберга, а новый премьер-министр К. Этли не прибыл. Тут образовалось 3-дневное окно в работе конференции.

Вспоминает полковник в отставке Н. Кирилин: «Примерно 29–30 июля Сталин отправился осматривать Берлин, его разрушения. Снова проехали по понтонному мосту через реку, вероятнее всего это река Хафель, и оказались в Потсдаме, а затем в Берлине. Сталина по улицам Берлина сопровождали генерал Власик, девятка, А. Поскребышев, профессор медицины А. Бакулев и др. По обочинам дороги на улице стояло много немецкого народа, которые с удивлением смотрели на советского вождя, сумевшего со своим народом свернуть шею мировому фашизму, перед которым пали на колени 10 стран Европы и прозябали под фашистским сапогом. Через три дня приехал К. Этли, и заседание тройки продолжалось. Как в Берлин, так и из Берлина Сталин ехал поездом».

Продолжает воспоминания В. Туков: «По приезде в Москву Сталин пригласил в Кремль известных физиков И. Курчатова и Ю. Харитона. Я находился в приемной Сталина. Они уже ожидали приглашения к нему. Но я не знал их. Они были в поношенных захудалых костюмах, на вид невзрачные мужички. Тут я проявил нетактичность. Обращаясь к А. Поскребышеву, спросил: «Откуда вы набираете в приемную таких оборванцев?». Поскребышев приложил ладонь к моему уху и прошептал: «Тише, тише. Это крупные ученые. Сталин дознается о таких суждениях, греха от него не оберешься». Речь шла между Сталиным, Курчатовым, Харитоном об ускорении работ по созданию атомной бомбы. И. Курчатов сказал: «Сделаем все, чтобы вовремя появилась у нас атомная бомба». С этими заверениями ученые и отбыли от Сталина.