Сталин и писатели Книга третья

► ...на одном из последних заседаний Политбюро рассматривался вопрос о напечатании рассказа Андрея Платонова в № 3 «Красной нови» за 1931 год «Впрок».

(Власть и художественная интеллигенция. Документы. 1917-1953). М., 2002. Стр. 751)

Стало быть, вопрос о злополучной платоновской повести на заседании Политбюро действительно разбирался.

При том размахе, который получило это дело, удивительно, что Платонов уцелел.

Были расстреляны или погибли в сталинских лагерях Мандельштам, Бабель, Пильняк, Артем Веселый, Иван Катаев... Ни о ком из них Сталин не говорил с такой бешеной злобой, как о Платонове. Бабеля не любил и своего неприязненного отношения к нему не скрывал («Наш вертлявый Бабель»). О Пильняке отозвался еще резче («Пильняк жульничает и обманывает нас»). Но ни того, ни другого «агентом наших врагов», как Платонова, он все-таки не назвал.

И вот, всех их он уничтожил, а Платонова почему-то не тронул.

Тут, правда, надо сказать, что в 1931 году время для физических и даже тюремных расправ с писателями еще не настало. И Пильняк, и Бабель, и Артем Веселый, и даже Мандельштам, в первый раз арестованный в 1934-м, — все они уничтожены были позже, в пору так называемого Большого террора.

Может быть, к тому времени о Платонове он просто забыл?

Нет, он никогда ничего не забывал. И Платонов потому-то и уцелел, что сталинские холуи и прислужники хорошо усвоили, что Сталин никогда ничего не забывает.

Прямого распоряжения репрессировать Платонова они от Хозяина не получили. А проявить инициативу, сделать это на свой страх и риск — не осмелились, вдруг Хозяин спросит: «А как поживает этот... который сволочь...»? (Спрашивал же он время от времени про Ахматову: «А что делает наша монахиня?»)

Был слух, что однажды так оно и случилось:

► Когда вождь 26 октября 1932 года пришел на знаменитую встречу с ведущими авторами на квартиру Горького (именно там Сталин назвал советских писателей «инженерами человеческих душ»), то первым делом он спросил: «А Платонов здесь есть?» «Классового врага» Платонова на литературный саммит приглашать, разумеется, никто не собирался, но после заявленного таким образом интереса вождя писателю несколько облегчили жизнь: понимали, что зря подобные вопросы Сталин не задает.

(Соломон Волков. История русской культуры XX века. М., 2008. Стр. 174)

Историю эту я склонен был считать не слишком достоверной. Но однажды ее повторила вдова писателя, сославшись на свидетеля, которому в этом случае вполне можно доверять, тем более, что он из этой сталинской реплики сразу сделал свой вывод:

► ...Павленко говорил, что Сталин спрашивал: а нет ли среди вас писателя Платонова? Павленко сразу же делал выводы: надо дать дачу. Напечатали несколько рассказов.

(А.Л. Шубин. Запись беседы с М.А. Платоновой. В кн.: Н.М. Малыгина. Андрей Платонов: поэтика «возвращения». М., 2005. Стр. 87)

Эта сталинская реплика и стала для Платонова «охранной грамотой». Скорее всего именно из-за нее его не тронули и в годы Большого террора.

Но совсем «не тронуть» его в те годы наши славные органы все-таки не могли — это означало бы уже полную потерю бдительности. И выход из этого непростого положения ими был найден.

4 мая 1938 года был арестован 15-летний сын писателя Платон.

Даже не самые наивные современники не сразу раскусили истинную причину этого ареста.

Вот, например, как вспоминал потом об этом В.Б. Шкловский:

► Платонову много помогал Шолохов. Я встречал Шолохова у него дома, в здании Литинститута. Кажется, это было тогда, когда был арестован сын Платонова. Арестован за нелепую проказу.

(Андрей Платонов. Воспоминания современников. Материалы биографии. М., 1994. Стр. 434)