Сталин и разведка накануне войны

18 ИЮНЯ 1941 Г. КОМАНДУЮЩИМ ПРИБАЛТИЙСКИМ, ЛЕНИНГРАДСКИМ, ЗАПАДНЫМ, КИЕВСКИМ И ОДЕССКИМ ВОЕННЫМИ ОКРУГАМИ, БАЛТИЙСКИМ, ЧЕРНОМОРСКИМ И СЕВЕРНЫМИ ФЛОТАМИ БЫЛА НАПРАВЛЕНА САНКЦИОНИРОВАННАЯ СТАЛИНЫМ ДИРЕКТИВА НАЧАЛЬНИКА ГШ РККА ГЕНЕРАЛА АРМИИ ЖУКОВА. ЭТОЙ ДИРЕКТИВОЙ ОНИ СТАВИЛИСЬ В ИЗВЕСТНОСТЬ О ВОЗМОЖНОСТИ НАПАДЕНИЯ ГЕРМАНИИ В БЛИЖАЙШИЕ ДНИ БЕЗ ОБЪЯВЛЕНИЯ ВОЙНЫ. ЭТА ЖЕ ДИРЕКТИВА ПРЕДПИСЫВАЛА ПРИВЕСТИ ВВЕРЕННЫЕ ИМ ВОЙСКА В ПОЛНУЮ БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ!!! В ДОКУМЕНТЕ ФИГУРИРОВАЛА ДАТА 22 ИЮНЯ! ТО ЕСТЬ ЗА ЧЕТЫРЕ ДНЯ ДО НАПАДЕНИЯ БЫЛО САНКЦИОНИРОВАНО ПРИВЕДЕНИЕ ВОЙСК В ПОЛНУЮ БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ!!!

Справка. 18 июня 1941 г. Тимошенко и Жуков находились у Сталина на приеме с 20 ч. 25мин. 18.6. по 0.30мин. 19.6. Причем во время их пребывания в кабинете Сталина, туда же в 22 ч. 25 мин. вошел и Б.З. Кобулов, пробывший там до 23.00, а вслед за ним в 23.10 вошел и командующий ВВС Жигарев, который вышел вместе с Тимошенко и Жуковым в 00.30 уже 19.6.^{492}

Данные об этой директивной телеграмме отсутствуют в архивах Р.Ф. По крайней мере, на сегодняшний день положение именно таково. В архиве Генштаба ее тоже нет. То ли она была уничтожена во времена хрущевской «оттепели», то ли ее спрятали так, что теперь уже никто не знает, где она. Единственное четкое упоминание о ней содержится на 70-м листе 4-го тома следственного дела по обвинению командования ЗапОВО, где зафиксировано показание начальника связи ЗапОВО генерала А.Т. Григорьева: «И после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня войска округа не были приведены в боевую готовность…»^{493}

Тем не менее нелишне будет указать, что в ряде случаев эта директива была доведена в том числе и до сведения командиров отдельных частей, но не ниже командиров дивизий, что подтверждается архивными документами и воспоминаниями некоторых генералов. Судя по материалам расследования причин трагедии 22 июня 1941 г., которое Сталин инициировал еще в начале войны, в том числе и силами Особых отделов НКВД СССР и которое велось также и после войны, в этой телеграмме были указаны также ориентировочные сроки нападения. Прежде всего, сама дата 22 июня 1941 г., что явствует из опубликованных ныне документов военной контрразведки о первых дня агрессии. Аналогичные упоминания есть и в ответах опрошенных после войны генералов, которые перед войной командовали войсками в западных округах. Об этом же свидетельствуют и отдельные документы командования Прибалтийского округа, а также донесения командующих флотами о приведении вверенных им флотов в боевую готовность № 2, которые датированы 19 июня. Кроме того, упоминание об этом факте содержится и на 137-й стр. шестого тома изданной в 1965 г. «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945».

Все это в совокупности и дает основание полагать, что факты вместе с данными перебежчика от 18 июня и направлением 18-го же числа директивы о приведении войск в боевую готовность были искажены, трансформированы, увязаны с переходом границы А. Лисковым и его информацией. А затем, уже в сфальсифицированном виде, приписаны к последним часам 21 июня и увязаны с направлением директивы № 1 от 21 июня. К такому выводу принуждают еще и такие обстоятельства. Во-первых, Жуков указал, что, со слов перебежчика, «немецкие войска выходят в исходные районы для наступления». Однако вечером 21 июня этого уже просто не могло быть. Ударные германские группировки вторжения к тому моменту уже были выведены на исходные для нападения позиции. А в час дня 21 июня командующие группами армий «Север», «Центр» и «Юг» уже получили сигнал «Дортмунд», который означал, что в 3 часа 30 минут утра (по берлинскому времени) 22 июня должно быть начато нападение на СССР. Однако о том, что на рассвете 22 июня начнется нападение на СССР, в германских войсках знали и до указанного времени. К тому же выдвижение германских войск продолжалось вплоть до 21 июня. Именно об этом-то и сообщил перебежчик 18 июня.