Сталин и Рузвельт. Великое партнерство

На следующий день в газете «Правда» была опубликована информация о том, что митрополит Сергий, известный священнослужитель, который еще при дворе царя Николая выступал против Распутина, провел двадцать пять лет в большевистских тюрьмах и высказывал мнение о том, что церковь должна помириться с советской властью, был освобожден, и ему будет разрешено созвать Архиерейский собор для избрания нового Патриарха[141]. Кроме того, сообщалось, что будет разрешено открывать и восстанавливать различные религиозные институты и что церковь сможет вновь издавать свое печатное издание. «Правда» выразила одобрение данному решению Сталина, совершенно явно дав понять, что это именно Сталин явился инициатором нового курса: «Глава правительства товарищ И. В. Сталин сочувственно отнесся к этим предложениям и заявил, что со стороны правительства не будет к этому препятствий». В течение короткого времени церковь стала частью системы, обеспечивающей право Сталина на власть.

Сталин, у которого был хороший баритон и который любил петь, принял также решение о том, что советский национальный гимн будет отличаться от международных стандартов: это было необходимо для улучшения имиджа Советского Союза. Когда Сталин был еще мальчиком, он пел в хоре в церковной школе в Гори. Когда он вырос, он продолжил петь в семинарии, иногда даже как солист хора. До тех пор, пока его не исключили из семинарии за революционную деятельность, он зарабатывал лишь тем, что был солистом хора. Как это ни странно звучит, но всю свою жизнь Сталин частенько коротал ночи (как правило, с Молотовым и Ворошиловым), распевая гимны, псалмы, православные литургические песнопения и народные песни, известные каждому русскому с детства. Возможно, с учетом этого Сталин решил, что он будет компетентен в вопросе создания нового национального гимна. Он постановил объявить конкурс, назначил самого себя судьей, которому предстояло выслушать всех конкурсантов, и определил, что состязание состоится в зале Бетховена в Москве 1 ноября 1943 года. В день проведения конкурса он в окружении Молотова, Берии и Ворошилова в девять утра прибыл в концертный зал (это был один из редких случаев, когда Сталин, известный как «сова», принял участие в утренних мероприятиях). В течение четырех часов они выслушали сорок исполнений, после чего Сталин решил, что требуется изменить текст гимна. После длительных обсуждений были выбраны тексты, одобренные Сталиным, однако он стал настаивать на внесении в них дальнейших бесконечных правок.

– Можете оставить сами стихи, – сказал он в какой-то момент авторам текстов, – но переписать припев. «Страну Советов», если это не сложно, надо изменить на «страну социализма».

Затем он высказал пожелание добавить в текст выражение «Родина». Затем он утвердил упоминание своего имени: «И Ленин великий нам путь озарил, нас вырастил Сталин – на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил». Возможно, это с самого начала являлось его целью. К работе над аранжировкой музыки, чтобы она соответствовала новому тексту, были привлечены знаменитые композиторы Дмитрий Шостакович и Сергей Прокофьев, покорные советские граждане. Сталину очень понравился конечный результат, он даже заявил, что новый гимн «прокатывается по небесам, как бескрайняя волна»[142].

Проявляя желание изменить имидж своего правительства в мире, Сталин продолжил шаги в этом направлении. 7 ноября 1943 года, в воскресенье, в Москве праздновали двадцать шестую годовщину революции. Вечером празднование продолжилось в виде грандиозного мероприятия, которое организовали Полина и Вячеслав Молотовы. Приветствуя гостей, они стояли под огромной хрустальной люстрой в величественном готическом особняке царских времен в Спиридоньевском переулке. На этот вечер пришли Гарриман с британским послом сэром Арчибальдом Кларком Керром, а также другие представители дипломатического сообщества. Присутствовали также различные генералы, адмиралы, представители творческой интеллигенции, в том числе известные писатели, музыканты (включая Шостаковича, который был во фраке). Шведский стол, необычайно щедрый, растянулся на двенадцать комнат. Многие из тостов были на английском языке, и их было так много, что Гарриман и Кларк Керр, вынужденные пить при каждом таком тосте, посчитали, что Молотов решил их споить. Один из важных членов Политбюро, Лазарь Каганович, который выпил лишнего, начал громко вести речь о том, как неэффективна была помощь со стороны американцев и англичан, и предположил, что сейчас для них настало время выполнить свои обязательства: «К настоящему времени нам поступило всего лишь два процента – два процента – от того, что нам необходимо… Каким образом вы участвуете в этой войне? Только одну рабочую смену. Красная армия свою смену отрабатывает, а англичане и американцы работают с неполной занятостью… Вам нужен мощный толчок»[143]. На него поспешили надеть пальто и меховую шапку и так быстро выпроводили его, что Гарриман даже не заметил.

Глава 4 Первое впечатление