Сталин и заговор генералов

Из указанного числа генералов: 31 — русские, 3 — украинцы, 5 — поляки, 4 — немцы, 1 — грузин, 1 — татарин, 1 — молдаванин, 1 — швед. Средний возраст генералов — 39,8 года. Можно сказать, что это «молодой» генералитет, способный в ближайшие 15 лет вести весьма активную военную и политическую деятельность. По социальному происхождению: 35 — дворяне, 3 — сыновья офицеров, 3 — из мещан, 1 — из крестьян, 5 — из простых казаков. Из 47 генералов 16 — из казаков. 7 генералов были участниками Ледяного похода и находились в Добровольческой армии с ее основания; 4 генерала — участники похода Яссы—Дон; 1 генерал — участник Степного похода; всего — 12 генералов, т. е. 25,5 %. 12 высших командиров русской армии стали генералами еще в период Первой мировой войны; 5 начали Гражданскую войну и службу в белой армии штабс-капитанами и капитанами; остальные 37 еще в ходе Первой мировой войны стали штаб-офицерами.

...Ожидания и надежды на внутрироссийское, «национально-бонапартистское» перерождение Советской России и решающую роль в этом деле советской военной элиты характерны были в это время для значительной части белой военной элиты. Оценивая военно-политическую ситуацию и офицерские настроения в Русской армии, начальник информационного отделения врангелевского штаба гвардии полковник А. Подчертков в феврале 1922 г. информировал главкома: «К сожалению, даже в верхи старого генералитета и кадрового офицерства все более проникает мысль о бесцельности борьбы с большевизмом, о необходимости примириться с ним и честно, не вдаваясь ни в какую политическую игру, работать с Советской Россией на пользу общему «национальному» делу»⁸⁹. Пожалуй, наиболее красноре-

чиво об этой тенденции можно судить по одной из эмигрантских военных организаций, которую возглавлял полковник Анисимов¹. Он ратовал за возвращение личного состава Русской армии в Советскую Россию. Как он заявлял, «свою настоящую деятельность он не направляет... на разрушение Русской армии, а исключительно ведет борьбу с ее командованием, которое, по его мнению, препятствует естественному и неизбежному слиянию двух русских армий — белой и Красной — и может привести к новому пролитию крови между ними»^{90 91}.

В этом алане интересны размышления генерала А. фон Лампе, в общем также усматривавшего «единоутробное» «революционное» происхождение и Красной Армии, и белой. Он обращал внимание на однородные социокультурные и неформальные инфраструктурные свойства советской и белой военных элит. Склонность усматривать некое «коренное» единство Красной и белой армий проявляется уже весной 1920 г. в записях

А. фон Лампе. «Меня очень интересует сущность Красной Армии, — записал он в своем дневнике в апреле 1920-го. — Создана она была социалистическим бредом, но борьба с нами, введение в нее настоящих офицеров, постепенное возвращение к дореволюционным порядкам — это тоже глава в той книге, о которой я мечтаю»⁹².

«Я не могу верить, что эти господа с Каменевым во главе стали коммунистами»⁹³, — записал А. фон Лампе в мае 1920 г. в связи с учреждением Особого совещания при главкоме вскоре после начала советско-польской войны. Он имел в виду включение в это Совещание генералов А. Брусилова, А. Зайончковско-го, А. Цурикова, Д. Парского, В. Клембовского и др. «Ну, если наши генералы и на этот раз не сумеют забрать в руки Красную Армию и вырвать влияние у советских воров, — продолжает рассуждать автор дневника, — тогда я готов признать, что нам нужна советская власть... Цуриков приезжал в Екатеринодар, Зайончковский готовится быть с нами... Словом, коммунисты они маринованные, и это случай, который не повторится. Наличие Брусилова с его способностью приспособляться едва ли поможет делу, но все же возможность открывается уж очень большая!»¹.

Полковник Анисимов, как сообщали осведомители, «всегда... старается подчеркнуть свой национализм и веру в возрождение России русскими силами, причем необходимой мерой к тому считает восстановление Красной Армии против коммунистов и военной диктатуры, идущей из Красной Армии»^{94 95 96}. «По общему мнению, которое я и сам разделяю, — записал в своем дневнике 24 декабря 1923 г. А. фон Лампе, — у нас один путь для работы — союз с Красной Армией и террор в самой России»'¹. В связи с этими настроениями свое недовольство поведением П. Врангеля автор дневника выразил еще в ноябре 1922 г. «Врангель дискредитировал себя в глазах красных командиров производством Шатилова и др., т. е. тем, что он с собой ведет Тухачевским и иным новое начальство», — записал

А. фон Лампе в дневнике⁹⁷. Эли настроения усиливались благодаря всевозможным слухам и сообщениям беглецов из Советской России.