Сталин и заговор генералов

Все это производило впечатление на белую эмиграцию, стимулируя оживление ее политических надежд. Для эмиграции М. Тухачевский представлял интерес прежде всего как умный, решительный и безжалостный генерал, способный любой ценой подавить народное восстание. По мнению белых радикалов, он сумел сделать то, с чем не справились ни Л. Корнилов, ни А. Колчак, ни А. Деникин, ни П. Врангель. Тухачевский становится блуждающим, таинственным и внушающим надежды «призраком» русского белого зарубежья. «Мифологическое» присутствие «загадочного Тухачевского» мерещилось везде, где веяло дыханием политической тайны или тянуло «революционным дымком». Фигура М. Тухачевского заняла особое место и фактически вытеснила в сознании русской эмиграции других советских военачальников. В каждом заметном и важном военно-политическом событии виделся Тухачевский. Он превращался таким образом в своеобразный синоним, символ «революционного генерала» Красной Армии. Слухи приписывали Тухачевскому значительную часть деяний других «революционных генералов». «Если верить газетам,—отмечалось в «Руле» осенью 1922 г., — ему (М. Тухачевскому) поручили действия против приморских правителей»¹. В «Русской правде», другой эмигрантской газете, читатели неоднократно информировались о том, что «по приказу Совнаркома на Юг послан командарм Тухачевский, чтобы подавить Народное движение»^{143 144}. «У меня есть слухи, — сообщает в своем письме от 22 октября 1922 г. А. фон Лампе, — что под фамилией Скорина в Берлине Тухачевский...»¹⁴⁵.

Оживление интереса и внимания политических деятелей русской эмиграции к политическому потенциалу Тухачевского обусловлено было и «свежей» информацией из Советской России, доставленной на «философском пароходе» осенью 1922 г. Ее источник — известный русский философ И. Ильин, который вскоре стал одним из друзей и единомышленников А. фон Лампе. Генерал познакомился с Ильиным вскоре после появления последнего в Берлине. Возможность для знакомства представилась в редакции газеты «Руль» благодаря ее редактору И. Гессену, с которым фон Лампе имел достаточно близкие, приятельские отношения. А. фон Лампе принял участие во встрече с прибывшими в Германию «пассажирами» «философского парохода»¹⁴⁶. «После этого, — записал он в своем дневнике 14 октября

1922 г., — я несколько часов говорил с профессором Московского университета Иваном Александровичем Ильиным, одним из 50 высланных из Совдепии»¹. А. фон Лампе живо интересовался у Ильина всем, что происходило в Советской России, и, конечно же, Красной Армией.

31 октября 1923 г. И.А. Ильин вместе с личным письмом генерала А. фон Лампе передал для барона И. Врангеля специальную записку с очерком политического положения в СССР. Оценивая политическую ситуацию в СССР к концу 1922—началу

1923 г., известный русский философ Ильин рассуждал о возможностях и перспективах «бонапартизма» в Советской России. Отражая сложившиеся к этому времени в общественном мнении представления о советских военно-политических лидерах, он назвал несколько фамилий и дал им краткие и емкие характеристики. «Такая фигура, — размышлял И. Ильин по поводу кандидата в «русские Наполеоны», — может попытаться «вынырнуть» из революции, поставив ее силу к своим услугам и не напрягая ее против себя. На этом покоятся, конечно, расчеты Брусилова, Зайончковского, Слащова, может быть Троцкого (вряд ли), полковника Каменева и Буденного»^{147 148}. Ильин не сомневался в том, что «Буденный будет еще служить царю»¹⁴⁹. В своем дневнике фон Лампе отразил мнения и слухи, циркулировавшие в белом зарубежье о Буденном. Поговаривали, что «Буденный... белых вождей не ругает, а считает себе равными»¹⁵⁰. «Необходимо внушить не только старым офицерам Красной Армии, — рассуждали в белоэмигрантских кругах в начале

1924 г., — но и таким, как Буденный, что против них ничего нет и с ними будут работать... Буденному надо дать Анну первой степени и генеральство — почему нет: ведь Павличенко — генерал»¹⁵¹. Однако продолжу текст записки Ильина, адресованной Врангелю.

«Брусилова и Зайончковского я знаю: оба старчески хитры и трусливо-расчетливы, — комментирует их политические возможности русский философ. — Поэтому сами ничего не сделают, если их не сделают события. Слащова — не знаю... Полковник Каменев —- просто штабной спец из радикалов. ...Троцкий — умен, выдержан, прекрасный актер, глубоко беспринципен, тактически большой ловкач; думаю, что он давнишний сотрудник немцев. Тухачевский очень честолюбив, фаталистичен, молчалив; кажется, не умен¹; может стать центром заговора; вряд ли справится»^{152 153}.