Сталин и заговор Тухачевского

Семья Лемана, видимо, находилась в известном упадке, так как отец не поднялся выше положения учителя. Сын кончил народную школу и, полный честолюбивых надежд, желая восстановить заметное прошлое фамилии, по принятому обычаю, с 17-ти лет добровольцем пошел служить в военно-морской флот, где прослужил 12 лет, став старшиной корабельной артиллерии. Пребывание во флоте оказалось очень полезным для приобретения жизненного и политического опыта. Во время службы молодой человек побывал в составе немецкого флота у острова Цусима, где в мае 1905 г. происходило неудачное для русских морское сражение с японцами, а затем плавал и у берегов Африки, где имелись немецкие колонии (флот должен был поддерживать наземные немецкие войска). В 1913 г. он из флота ушел — в силу разочарования в морской карьере и трудностей скрывать свои «левые» взгляды (немецкий флот был строго консервативной и монархической организацией). Неизвестно, входил ли Леман формально в организацию социал-демократов. Это возможно, хотя было связано с большим риском для служебного продвижения. Начальство и так косо смотрело на него: он отличался избыточной самостоятельностью, выучил английский и русский, а в зарубежных портах покупал для чтения иностранную печать.

Уйдя с флота, — к этому побуждала и вероятность крупных военных авантюр со стороны кайзера, а воевать не хотелось ни против Англии, ни против России! — Леман поступил в полицию — рядовым полицейским. В эту «фирму» социал-демократы посылали свою молодежь в большом количестве по вполне понятным соображениям. Заботясь о карьере, Леман закончил специальные курсы, стал старшим референтом в отделе контрразведки, вел важные расследования, распределял работу, ведал докладами, наблюдал за деятельностью иностранных военных атташе.

В 1914 г. грянула Первая мировая война — и Леману пришлось принять участие в ней на русско-немецком фронте. Обстановка и связи забросили его в отдел разведки и контрразведки, что оказалось очень полезно для будущего.

После завершения войны, свержения кайзера и возникновения Веймарской буржуазной республики, Леман вновь вернулся на работу в мюнхенскую полицию. Тяготы жизни он чувствовал, как и все, несмотря на «подработки» в частных детективных бюро. И «добрые старые времена» эпохи кайзера, как и другие, вспоминал сейчас со вздохом: был порядок, а в магазинах полное изобилие, по вполне разумным ценам. А сейчас, в этой «еврейской республике», хорошего что-то ничего не видно. Но что же делать? Оставалось только усердно служить!

Начальство всегда держалось о молодом полицейском самого высокого мнения: он был человек храбрый, понятливый, пунктуальный, с авторитетом среди товарищей. Уже в 1920 г. Леман исполнял обязанности дежурного по отделу контрразведки, затем начальника канцелярии. Ни одна важная операция не обходилась без него.

В 1929 г. он устанавливает связь с советской разведкой (нелегал Самсонов Н.Г., 1896-1936) через своего друга Эрнста Кура. С ним они вместе росли и учились в народной школе (Лейпциг). У обоих отцы были учителями — и это тоже связывало. Правда, дальше пути разошлись надолго: Кур поступил в реальную гимназию, а Вилли (по соображениям житейской осторожности!) сначала получил профессию столяра, а потом пошел служить на флот. Леман служил на флоте достаточно долго, а Кур поступил затем на работу в берлинскую полицию (1904), в более поздний период сблизился с молодой партией нацистов и штурмовиками, импонировавшими ему своей программой. И стал оказывать им тайно полезные полицейские услуги, что неплохо оплачивалось. Затем он, тоже тайно, вступил в партию. Но в 1929 г. произошло «ЧП»: во время служебной командировки в Польшу он в чине обер-вахмистра полиции убил арестованного еврея Вальтера Людерса, и его большие деньги «исчезли» (видимо, «ушли» в кассу партии). Родственники подняли в Берлине скандал. Куру пришлось посидеть в тюрьме, из полиции его уволили с потерей права на пенсию, но партия его не бросила. Он сумел избежать длительного заключения, хотя репутация его сильно пострадала. Он хотел стать художником, но это требовало специального обучения и денег, а денег не было. Некоторое время он работал маляром, а потом, крайне униженный своим положением, по совету одного из бывших сослуживцев, пошел в советское посольство и предложил свои услуги, которые и были приняты.

В качестве секретного агента (А-201) Брайтенбахполучал жалованье в 580 марок, «премиальные» к праздникам и продовольственные пакеты из американского посольства (с продовольствием в Германии дела обстояли неважно). Это в общей сумме было вовсе не много, и выдача денег объяснялось крайне рискованной работой, которая требовала больших расходов на подкупы нужных лиц, а также на угощение своих сотрудников, на лечение (на него также выдавались особые деньги).