Сталин и заговор Тухачевского

Сталин выслушал обиду, не проронив ни слова, с бледным лицом и плотно сжатыми губами. В то время он решил проигнорировать оскорбление, нанесенное ему Шмидтом, но нет никакого сомнения в том, что десять лет спустя, с началом чисток в 1937 году, он все это вспомнил. Шмидт был одним из первых исчезнувших офицеров Красной Армии. Его обвинили в терроризме. Никаких признаний от него не добились, и он был расстрелян без суда».

Вывод из приведенного материала может быть только один: человек с такими взглядами и чертами характера, что бы там ни говорили, способен был на многое, в том числе и на самые крайние поступки! Напомним, что за Гражданскую войну он имел два ордена Красного Знамени, а их просто так не давали!

Теперь становится понятным, почему Якир с такой энергией старался выручить его: он слишком много знал, и оставлять его в руках Ежова было равносильно самоубийству!

Уборевич также не хотел признавать свою вину. Его козырная карта — опубликованные в советских газетах хвалебные отзывы генерала Лужи (1891-1944), командира корпуса, главы чешской военной делегации, побывавшей на Белорусских военных маневрах (1936). Встретившись с корреспондентом одной из советских газет, генерал поделился своими впечатлениями о проходивших недавно маневрах:

«Командный состав войск Белорусского военного округа показывает высокую степень тактической и технической подготовки, большую физическую неутомимость, высокий моральный уровень и преданность своей родине. Ваш командный состав быстро решает сложные задачи современного боя. Красная Армия обладает тем, что считается самым ценным во всякой армии, — прекрасными кадрами».

Корреспондент спросил генерала:

«Каково ваше мнение о техническом оснащении Красной Армии?»

Чешский генерал ответил:

«Красная Армия богато насыщена самой современной техникой. В этом отношении она является, по моему мнению, самой передовой армией в мире. В настоящее время нет другой армии, которая могла бы сравниться в отношении технического оснащения с Красной Армией.

На маневрах Белорусского военного округа мы видели много интересного, и последнее мы постараемся использовать в своей армии, а также и опыт этих маневров» (Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений. М., 1978, т. 3, с. 276-277).

На этот аргумент, который Уборевич считал «неубиенным», его противники отвечали, что чешский генерал — по политическим соображениям — все намеренно преувеличил, и в действительности дела обстоят вовсе не так радужно.

После нескольких допросов сильно сникший Уборевич все же признал свою вину. Пункты его признаний таковы:

1. Сочувствовал правым;

2. Политику коллективизации считал неправильной;

3. Политику Ворошилова в армии не одобрял;

4. В заговоре участвовал;

5. Лично вовлек в него 12 командиров своего округа;

6. Готовил вместе с другими поражение Красной Армии в предстоящем военном конфликте.

На этих допросах Уборевичу пришлось, конечно, несладко. И это вполне понятно: ведь он командовал Белорусским военным округом, который закрывал границу на самом решающем участке, поэтому подозрения против него были вполне естественными, а кроме того имелись, конечно, и агентурные данные, полученные от зарубежной военной разведки и разведки НКВД.

Неизвестно, нашелся ли в тех условиях хотя бы один человек, который мог свидетельствовать в его пользу. Вся беда была в том, что если бы даже такие люди находились, то они сами были под подозрением, как тайные участники оппозиции. Характерным примером в этом смысле мог служить будущий Герой Советского Союза и маршал Советского Союза К. Мерецков. С 1932 по 1937 г. он был в Белорусском военном округе начальником штаба округа. По возрасту между ним и его начальником разница была всего полгода, но Уборевич проделал совершенно исключительный путь и в военной среде пользовался громадным уважением. Его высоко ценили и восхваляли немецкие генералы. Было даже время, когда считали, что именно он заменит Ворошилова на посту наркома обороны.

Став Героем советского Союза и маршалом СССР, Мерецков в своей книге «На службе народу» (Москва, 1969) вспомнил крупнейших деятелей армии и о своем бывшем начальнике отозвался в высшей степени похвально:

«Этот человек сыграл в моей жизни огромную роль. Я проработал с ним около пяти лет, и годы эти — целый новый период в моей службе. Не скажу, что только я один находился под его влиянием. Все сделанное Уборевичем: воспитанные, выращенные и обученные им командиры разных рангов; его методология работы; все, что он дал нашей армии, — в совокупности не может быть охарактеризовано иначе как оригинальная красная военная школа, плодотворная и поучительная. Когда мы познакомились, мне шел уже 32-й год. Я занимал довольно высокую военную должность и мог считаться сложившимся человеком. И все же ни один (!) военачальник раньше (да, пожалуй, и позже) не дал мне так много, как Иероним Петрович. Его интересное и богатое творческое наследие, недостаточно, к сожалению, изученное у нас специалистами, заслуживает самого пристального внимания». (С. 92-93.)