Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины

Я согласен с тем, что существует, другое видение войны — так называемая, «окопная правда», но это, несколько иное направление и поиска, и рассматриваемого объекта. Скорее, в данном случае, можно говорить о методике достижения цели заговорщиков. Ведь, все приводимые примеры «окопной правды» — это чистейшая мерзость войны (если допустимо такое словосочетание). Разумеется, всё, что шло во вред Красной Армии, лило воду на мельницу нашей «пятой колонны», но здесь, ко всему прочему, примешивается и отрицательный человеческий фактор (куда же, мы без него в сообществе людей?), поэтому делать основной упор на данные факты, автор счел не вполне допустимым. И без упоминания «окопников», негатива по войне хватает в избытке.

Но вернемся к вождю. Не покажется ли читателю странным, что спустя 70 лет после начала войны, мы так и не знаем точно, был ли в Кремле 22 июня руководитель государства Иосиф Виссарионович Сталин? (А в данной работе, как раз и делается попытка выяснить причины, именно, его загадочной смерти в марте 1953 года).

Да, существует ряд версий, утверждающих, что он был(?) на своем рабочем месте в Кремле, но это никак не красит нашу историческую науку. Неужели не нашлось абсолютного документального подтверждения данного факта? Правда, спустя полвека(?) после прошедших событий, обществу представили на обозрение, якобы, Журнал посещений Кремлевского кабинета Сталина, где по минутам отражена его деятельность в первые дни войны, да, и в последующие, тоже. Но разумный человек вправе задаться вопросом: «И это, простите, всё, чем располагают, на данный момент российско-советские архивы о Сталине?». Новоявленный Журнал, тоже не безгрешен. К тому же, кто-нибудь из научных кругов, близко связанных с хранящимися под спудом документами, хоть краем глаза видел этот, вожделенный всеми «Журнал», я уже не говорю о том, что кто-нибудь, вообще, держал его в руках? И это что, такой порядок вещей в военно-исторической науке? Неужели не нашлось ни одного документа государственной важности, подписанного Сталиным за 22-е июня? (Как, впрочем, и за 23-е и 24-е июня?) То же самое необъяснимое явление — его загадочное молчание в этот скорбный для страны день в радиоэфире.

Обо всем этом более подробно читатель узнает по ходу чтения работы, поэтому здесь я ограничился лишь кратким упоминание.