Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины

То, что сигнал состоит из кодового слова, мы уже знаем на примере Северного флота. Но нарком Кузнецов так и не сказал, какой сигнал был отдан по всем флотам? Неужели эту тайну нельзя было раскрыть и через тридцать лет? А может быть никакого сигнала на флота, вовсе, и не поступало из Главного морского штаба, а была отправлена некая Директива, примерно такого же объема, какую писал Жуков? Может быть, даже, еще более «разбавленную водой» — специально, для моряков? То-то, Тимошенко и не позвонил, а вызвал Алафузова (с Кузнецовым заодно) к себе. Это чтобы вручить ему многостраничный «меморандум» Жукова. По телефону такой объем информации трудно передавать: слова слипнуться. Вот эту Директиву, которую скромно назвали телеграммой, и побежал отправлять Алафузов.

Еще раз перечитаем, приведенный отрывок Кузнецова. Такое ощущение, что описывается работа почтового ведомства Наркомсвязи. Для полноты картины не хватает письмоносицы Стрелки, которая доставила бы телеграмму, товарищу Бывалову, на флот.

Вы о какой телеграмме ведете речь, уважаемый Николай Герасимович? Ваш сигнал по флотам даже не надо шифровать — само слово является кодом. Кроме того, телеграфный аппарат отправил бы ваше кодовое слово со скоростью движения электрического тока, которое и по сей день неизменно, и равно скорости света — 300 000 км/час. А то, что вы нам вешаете лапшу, извините, на уши, по поводу какого-то времени прохождения телеграммы, то это и есть ваша цель (правильнее, советского официоза), запутать своего читателя так, чтобы он не понял существа дела. А оно представляется таким. Тимошенко и Жуков, заставили вас, Кузнецова (вместе с Алафузовым) или Алафузова (вместе с Кузнецовым) отправить на флота Директиву, подобную той, какую отправляли в военные округа. Её, только кодировать надо было, часа два. Столько же — раскодировать. Цель одна — сорвать приведение флота в полную боевую готовность; не допустить рассредоточение боевых кораблей находящихся в базах; предотвратить выход на боевые позиции подводных лодок и прочие необходимые, на тот момент, мероприятия.

И главное, по возможности, как можно дольше протянуть с отдачей приказа войскам (и соответственно флотам) сигнала боевой тревоги.

Поэтому Кузнецов, заранее зная, что данная Директива, действительно, не скоро доберется до исполнителя, вполне мог по телефону, быстрее дозвониться до своих штабов все трех флотов западного напрвления.

Понимаю, в каком трудном положении оказался Николай Герасимович Кузнецов в звании адмирала и в должности наркома ВМФ. Если честный человек, то, что предпринять, в такой ситуации? Думаю, что он не забыл телефонный номер предыдущего наркома обороны, тем более что тот входил в состав Комитета обороны при СНК. Я говорю о Ворошилове. Ему, как известно, из ранних глав звонили многие. Уважаемый читатель, на ваш взгляд, что посоветовал бы Кузнецову Климент Ефремович? Впрочем, его точку зрения, вполне, мог бы разделить и Вячеслав Михайлович Молотов. Недаром же, как уверял нас, ранее нарком, тот, в свое время, звонил ему по поручению Сталина. Интересно, могла ли придти на ум Кузнецову, такая мысль о звонке этим товарищам? К сожалению, не пришла.

«Берусь за телефонную трубку. Первый звонок на Балтику — В.Ф.Трибуцу:

— Не дожидаясь получения телеграммы, которая вам уже послана, переводите флот на оперативную готовность номер один — боевую. Повторяю еще раз — боевую».

Кузнецов выгораживает себя. Знал же, что флот, только что, закончил проводить учения. Кроме того, как понять сказанное об оперативной готовности № 1? Это же полная боевая готовность, как в армии, так и на флоте. Неужели она может быть не боевой?

«Он, видно, ждал моего звонка. Только задал вопрос:

— Разрешается ли открывать огонь в случае явного нападения на корабли или базы?

Сколько раз моряков одергивали за «излишнюю ретивость», и вот оно: можно ли стрелять по врагу? Можно и нужно! (Нам, это ясно. Неясно другое. Сказаны ли были эти слова Трибуцу? — В.М.)

Командующего Северным флотом А.Г.Головко тоже застаю на месте. Его ближайший сосед — Финляндия. Что она будет делать, если Германия нападет на нас? Есть немало оснований считать, что присоединится к фашистам. Но сказать что-либо наверняка было еще нельзя.