Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины

Сейчас нам предстоит рассмотреть день 22 июня 1941 года. Был ли Сталин в этот день в Москве? Вопрос этот, далеко не праздный и простым он кажется только, на первый взгляд. Мог ли руководитель государства отсутствовать на своем рабочем месте, в Кремле, в столь важный для страны момент? Тема-то, как понимаете, весьма «щекотливая». Прямо об этом никто, разумеется, не говорит. Но, ни у кого в воспоминаниях нет прямого упоминания о том, что он видел или слышал, что Сталин был в Кремле 22 июня. Вот в чем вопрос? Что со Сталиным могло быть? И что же, в таком случае, вообще, могло происходить в «окрестностях» Кремля? Автор признается, что здесь он не совсем точен. Есть ряд воспоминаний, где упоминается о том, что Сталин был в Кремле 22 июня. Но это или воспоминания тех, кто-либо сам причастен к заговору, как например Г. К. Жуков, А.И. Микоян, или такие лица, показания которых требуют определенных пояснений, как например, Молотов, Каганович, видимо, тот же, Н. Г. Кузнецов. Обо всех этих и других воспоминаниях, будет рассказано ниже.

Давайте-ка, рассмотрим эту тему о Сталине в Кремле, поближе. При Хрущеве бытовало мнение, что Сталин 22 июня растерялся, утратил самообладание, короче, от страха сбежал к себе на дачу и не показывался в Кремле несколько дней!? Сам Никита Сергеевич пояснял, как было дело:

«Я видел, в каком состоянии находился Сталин в первые дни войны. Он тогда был совершенно деморализован: какая-то бесформенная протоплазма. Он чуть не отказался от своих постов, от активных действий. А членам Политбюро высказал такие слова: «Ленин создал наше государство, мы же его про…<ли>. Все погибло. Я ухожу». Сел в машину и уехал из Кремля к себе на дачу. Потом за ним поехали туда, как рассказывал мне позднее Берия, уговаривали его, призывали, чтобы он обрел прежние силы и приступил к деятельности, потому что победа возможна, не все потеряно, у нас остались еще огромная территория и большие ресурсы».

Странно все это читать, не правда ли, зная твердый и решительный характер Иосифа Виссарионовича. Даже Г.К.Жуков, на удивление, подчеркивает, что «И.В. Сталин был волевой человек и, как говорится, не из трусливого десятка». Так что, очень все сомнительно, насчет трусости Сталина.

Но Хрущев, все-таки приводит в своей подлой речи на ХХ съезде партии, факт, якобы, свидетельствующий об отсутствии Сталина в течение нескольких дней: «… вернулся к руководству только тогда, когда к нему пришли некоторые члены Политбюрои сказали, что нужно безотлагательно принимать такие-то меры для того, чтобы поправить положение дел на фронте».

Сам Хрущев, как уверяет, в это время не был в Москве, уехал к себе в Киев. Да и Жуков, якобы, подтверждает, что его во второй половине дня 22 июня в Киеве встретил Никита Сергеевич. Тогда, как прикажите понимать сказанное Хрущевым: «Я видел, в каком состоянии находился Сталин в первые дни войны?» Значит ли, что это было до 22 июня? Иначе не стыкуется: не был, но — видел?

А сказанное с высокой трибуны съезда он привел с чьих же тогда слов? Как бы Хрущев не врал на ХХ съезде партии о Сталине, все же информацию об его отсутствии впервые дни войны в Кремле не побоялся вставить в свою речь. Неужели никто не мог бы опровергнуть его, если это была бы ложь, — отсутствие Сталина в Кремле? Товарищи Хрущева по партии, в то время, почему-то, в рот воды набрали? Что же Молотов, например, не опроверг выступление Никиты Сергеевича? Почему промолчал? Это через тридцать лет Ф.Чуеву расскажет, что вместе со Сталиным до обеда 22 июня, дескать, речь готовили. Или это была правда? Тогда уточнил бы место.