Сталин и женщины

За первую пятилетку в народное хозяйство было вовлечено 3,5 млн женщин, из них 1,5 млн в промышленность. В 1933 году отряд работниц вырос до 6,5 млн человек, а в 1934 году – до 7,1 млн человек. Женщины составили около 33 % всего советского пролетариата[100]. Это был резкий поворот от фактического вытеснения женщин из народного хозяйства до их массового и все возрастающего вовлечения, произошедший в считаные годы.

Глава 9 Короткий век коммун

Однако, как нам хорошо известно, всеобщей коллективизации быта в СССР так и не состоялось. Попытки создания бытовых коммун так и остались разрозненными попытками, которые просуществовали недолго и уже в середине 1930-х годов пошли на спад, почти полностью исчезнув к концу десятилетия. Пожалуй, единственными следами коллективизации быта остались только коммунальные квартиры и общежития коридорного типа (в котором двери жилых комнат выходят в общий коридор). Уже после войны, когда началось массовое жилищное строительство, эти рудименты былого приступа к коммунизму постепенно вытеснялись на периферию быта.

Этот интересный вопрос был обойден вниманием исследователей советской культуры. В советской литературе о коллективизации быта почти ничего не говорилось, и даже термин такой, как называли поход за коллективный быт в начале 1930-х годов, не употреблялся. Некоторый интерес к коммунам возник уже в наши дни, но получил сильную идеологическую окраску. К примеру, коллективизация быта объяснялась с помощью ссылок на темные замыслы власти, которая якобы не хотела тратить ресурсы на улучшение бытовых условий рабочих[101]. Мол, власти нужно было загнать рабочих в бараки и коммуналки, чтобы их легче было контролировать. В книге «Кладбище соцгородов: градостроительная политика в СССР (1928–1932 гг.)» совершенно не рассматривается происхождение идеи коллективизации быта, концепция Юрия Ларина называется «болезненно-фантастическими проектами»[102], и вообще, в разделе о быте у них много противоречий и неясностей.

Но если мы обратимся к оригинальным трудам сторонников коллективизации быта, то увидим, что у них были свои сильные аргументы, которые и вывели идею на уровень государственной политики. В значительной части эта аргументация была связана с положением женщин.

С первым аргументом мы уже знакомы. Это освобождение женщин из домашнего хозяйства для участия в производстве и в общественной жизни. Этот принцип, в то время выражаемый лозунгом освобождения женщин от кухонного рабства, высказывался с самых первых лет советской власти. Конечно, первые попытки были очень скромными, но все же некоторое облегчение женского домашнего труда было достигнуто уже в самом начале 1920-х годов, когда в быту получил широкое распространение примус, работавший на жидком топливе. В 1921 году Советскую Россию терзал жестокий топливный кризис, остро не хватало дров и угля, приходилось экономить на всем, в том числе и на топливе для домовых нужд. Летом 1921 года в Госплане РСФСР при составлении плана топливоснабжения республики было решено сделать ставку на нефть, которая добывалась легче, чем уголь в разрушенных шахтах Донбасса, стоила дешевле и годилась для железных дорог и промышленности. «Все для нефти!» – лозунг решения топливного кризиса[103].

Нефть быстро проникла в бытовое хозяйство, поскольку в 1922 году Первый государственный меднообрабатывающий завод развернул широкое производство примусов, заправляемых керосином. Примус в значительной степени избавил женщин от перетаскивания дров и угля, в особенности в городах. Но это некоторое облегчение, конечно, «кухонного рабства» не разрушало. Фабрики-кухни, общественные столовые, прачечные, ясли и детские сады виделись средством полной ликвидации подчинения женщин домашнему хозяйству.

Но это все была, так скажем, теория. Второй аргумент в пользу коллективизации быта состоял в том, что в конце 1920-х годов коллективизация быта фактически началась и была связана с введением непрерывки[104]. Непрерывка – это переход на непрерывное производство на предприятиях, в учреждениях, введенный декретом СНК СССР 26 августа 1929 года, перед самым началом первой пятилетки, и потребовавший реформы календаря. Вместо семидневной недели с фиксированным выходным – воскресеньем, вводились пятидневные недели. Это привело к тому, что вместо 52 выходных вводилось 72 выходных. Но при этом рабочие каждого предприятия делились на группы, обозначаемые цветами (желтый, розовый, красный, фиолетовый, зеленый), которые получали выходной день в один из дней пятидневки.