Сталин, Иван Грозный и другие

У меня давно возникали вопросы к сторонникам странных методов «приобщения» к европейской культуре и иным достижениям цивилизованных народов. Если великий поэт Александр Сергеевич Пушкин мог себе позволить написать, что Петр I, одержав победу под Полтавой, поднял кубок за своих европейских «учителей» (надо думать, в боевом искусстве, что верно), то в каком смысле надо понимать его же слова о том, что Петр войнами «прорубил окно в Европу»? Чтобы «пировать на просторе»? Но географического простора и «пиров» у нас, слава Богу, и тогда хватало. Этот образ вошел в учебники истории для детей и взрослых. Войнами мы силой вторгались в европейскую жизнь, как и они в нашу. Этим же занимались все приграничные Европе государства, такие, например, как Турция в период расцвета. Но почему-то никто из наших историков не говорит о том, что и Турция «рубила» по необходимости цивилизационное «окно» или вышибала «дверь» в Европу, когда она прямиком ломилась через греческие, югославянские или австро-венгерские земли? Агрессия скорее препятствует, чем способствует глубоким реформам и плодотворным заимствованиям страны-агрессора. Примером чему служит, в частности, история царствования Петра I, который после победы над шведами резко притормозил реформаторскую деятельность и внес произвол и хаос в наследственные и иные дела, потрясшие Россию в XVIII в. Еще в большей степени это относится к царствованию Ивана Грозного, когда победное начало Ливонской войны совпало с окончательным разгромом Избранной рады и ее реформами, что предрекло сумасшествия опричнины и первой масштабной Гражданской войны в России.

Сев на своего любимого «гибридного конька», т. е. на архаизированный модернизм, Виппер не только узрел в истории первой четверти ХХ в. продолжение борьбы Европы и Азии XVI в., но и борьбы сопутствовавших им не менее таинственных и могучих сил. Одной из таких враждебных сил были «либералы», «монархомахи», которые с XVI в. (?!) под разными именами и личинами вели свою разрушительную деятельность вплоть до века ХХ. Виппер утверждал, что «либералы» сознательно исказили образ царя Ивана IV еще при его жизни и последовательно продолжали это делать вплоть до ХХ в.: «Они (либералы. – Б.И.) гремят против деспотизма, против тирании одного-единственного. Они ревниво следят, чтобы не поднялся против них монарх-народолюбец, чтобы не было сближения носителя верховной власти с низшими классами. Дворянские публицисты, «монархомахи» XVI в., придали монархической идее тот ненавистный облик цезаризма, который переходит по наследству к революционерам новейшего времени, к менее оригинальным, но более крикливым поколениям XVIII–XIX вв.»[42] В 1922 г. Виппер заявляет, что России нужен «демократический монарх», «который решился бы устремиться в народническую политику… Чтобы вступить на такой путь, нужен человек гениальной дерзости; предприятие его будет по неизбежности граничить с преступлением»[43]. В те времена считалось, что первым в истории «гениально дерзким» «демократическим монархом» был Юлий Цезарь. Ненависть к «монархомахам», иначе говоря к демократам и революционерам, Виппер воспринял от одного из основных своих учителей и покровителей, от В.И. Герье (1837–1919 гг.). Герье был не очень талантливым учеником Вл. М. Соловьева, отличался промонархическими взглядами. Он проучился несколько лет в Германии у всемирно известных историков Теодора Момзена и Леопольда фон Ранке. Вернувшись в Россию, Герье довольно быстро возглавил первую в Московском университете кафедру всеобщей истории. Но подлинной страстью Герье была «Историософия», которую он толковал в гегельянском духе. Его обзор «Философия истории от Августина и до Гегеля», вышедший в 1915 г., стал одним из первых в России произведением такого рода. Книга была довольно сдержанно оценена выдающимся историком, будущим академиком Е.В. Тарле, нашедшим в ней серьезные недочеты и перекосы. В частности, Тарле обратил внимание на то, что Герье ошибочно называет французских журналистов-протестантов XVI в. «монархомахами», т. е. сторонниками убийства королей. На сам же деле это было не протестантское, а католическое (точнее – иезуитское) учение о необходимости «при известных условиях низвержения и даже убийства монарха»[44]. Виппер подхватил у Герье это хлесткое словечко, но стал его употреблять по отношению к противникам любого державного правления любой эпохи, а либералов приравнял к убийцам. То была явная антибольшевистская фронда.