Сталин. Красный монарх

Что представляла собой Надежда годам к тридцати? Упрямая, взбалмошная, жесткая, свободолюбивая, впечатлительная, говоря учено, экзальтированная. Именно тот человеческий типаж, что вполне способен, простите за вульгарность, завести хахаля на стороне. В особенности если учесть, что Сталин, с его нечеловеческой загруженностью невероятно сложными делами, вряд ли мог уделять много времени молодой жене. Которая к тому же, как показывают достоверные свидетельства, вообще не ощущала себя женой, хранительницей домашнего очага. От воспитания детей, например, устранилась полностью.

Вспоминает Владимир Аллилуев: «…она перепоручила воспитание сына, да и дочери тоже, совсем неблизкому детям человеку – Муравьеву Александру Ивановичу, хотя, быть может, и очень хорошему. В конце концов, такое отношение к детям обернулось против нее самой, она не обрела в них опору и радость. В „Двадцати письмах к другу“ воспроизводится один диалог, услышанный Александрой Андреевной Бычковой (няней Светланы), который произошел между Надеждой и ее гимназической подругой незадолго до самоубийства. На вопрос подруги: „Неужели тебя ничто не радует в жизни?“ – она ответила: „Ничего не радует. Все надоело. Все опостылело!“ „Ну, а дети, дети?“ „Все, и дети…“».

Симптом далеко зашедший психической болезни? Или всего-навсего своеобразный склад характера? Если верно последнее, то женщина с подобными настроениями вполне могла и любовника завести, вспомнив теории той же Коллонтай, закусив удила, обидевшись на весь белый свет: муж – бирюк, не ценит и не лелеет, никто не понимает, дети под ногами путаются… Что здесь необычайного? Примеров достаточно…

Другая Надежда, дочь Василия Сталина и Галины Бурдонской, внучка Надежды-первой, вспомнила: «Анна Сергеевна Аллилуева, бабушкина сестра, рассказывала об этом вечере (праздничный вечер у Ворошиловых. – А. Б.). Надя обычно строго ходила – с пучком, а тут она сделала новую прическу, модную. Кто-то из Германии привез ей черное платье, и на нем были аппликации розами. Был ноябрь, но она заказала к этому платью чайную розу, она была у нее в волосах. И она закружилась в этом платье перед Анной Сергеевной и спросила: „Ну, как?“ Она собиралась, как на бал. Кто-то за ней сильно ухаживал на этом вечере. И дед сказал ей что-то грубое».

Именно после этого вечера Надежда выстрелила себе в висок… Быть может, у «деда» были веские причины для грубости, отнюдь не исчерпывающиеся тем, что молодая жена с кем-то оживленно флиртует.

Последняя жена Николая Бухарина вспоминала впоследствии: «Николай Иванович вспоминал, как однажды он приехал на дачу в Зубалово и гулял с Надеждой Сергеевной возле дачи. Приехавший Сталин тихо подкрался к ним, глядя в лицо Николаю Ивановичу, и произнес страшное слово: „Убью“. Николай Иванович принял это за шутку, а Надежда Сергеевна содрогнулась и побледнела». Совершенно несвойственный для хладнокровнейшего Сталина всплеск эмоций! Быть может, у него были веские причины? Или он просто ошибся адресом? Хотя Бухарин был известным бабником, и этот след не годится так просто сбрасывать со счетов…

Одним словом, версия неожиданная, но вовсе не безумная. Как уже говорилось, все дело в женском характере. Все, что мы знаем о Надежде Аллилуевой, позволяет допустить, что измена могла иметь место как раз с ее стороны, это-то и было причиной выстрела. Жаль, что никто до сих пор не предпринимал детальных поисков в этом направлении. Быть может, существуют и более недвусмысленные свидетельские показания, но их пока что никто не читал…

После смерти жены Сталин замкнулся еще более, и его личная жизнь окутана вовсе уж непроницаемым туманом. Одно время ходила байка (всерьез воспринимавшаяся даже немецкой разведкой) о существовании некоей «тайной жены Сталина Розы Каганович», «то ли дочери, то ли сестры» сталинского сподвижника Лазаря Кагановича. Однако это – вовсе уж совершеннейшая чушь. Майе Лазаревне Каганович было тогда от горшка два вершка, она была пионеркой, а сестра Кагановича умерла еще в 1926 году…

Однако… Слишком многие, слишком часто и слишком аргументированно вспоминают о Валентине Истоминой, восемнадцать лет – с тридцать пятого и до смерти вождя – находившейся рядом с ним. Сначала она работала на даче Сталина в Зубалове, а потом стала экономкой на Кунцевской даче. В том, что именно она все эти годы была любовницей Сталина, не сомневается почти никто.

Ну что же… Быть может, именно эта простая женщина давала великому и ужасному вождю то простое человеческое счастье, которого ему никогда не хватало. Насколько он был удачлив в своих начинаниях и свершениях в борьбе с врагами внутренними и внешними, настолько оказался несчастлив в личной жизни. Строго говоря, у Сталина никогда не было нормального дома, семейного очага. Так что если насчет Истоминой все правда – хочется верить, что им было хорошо…