Сталин. Красный «царь» (сборник)

Не мысля развития социалистического общества без отмирания государства, т. е. без замены всякого рода полицейщины самоуправлением культурных производителей и потребителей, Энгельс возлагал завершение этой задачи на молодое поколение, «которое вырастет в новых, свободных общественных условиях и окажется в состоянии совершенно выкинуть вон весь этот хлам государственности». Ленин прибавляет от себя: «всякой государственности, в том числе и демократически-республиканской»… Так примерно располагалась в сознании Энгельса и Ленина перспектива построения социалистического общества: поколение, завоевавшее власть, «старая гвардия», начинает работу ликвидации государства; ближайшее поколение завершает ее.

Как же обстоит в действительности? 43% населения СССР родились после Октябрьского переворота. Если возрастной границей взять 23 года, то окажется, что свыше 50% советского человечества не достигают этой границы. Большая половина населения страны не знает, следовательно, по личным воспоминаниям, никакого другого режима, кроме советского. Но как раз эти новые поколения формируются не в «свободных общественных условиях», как мыслил Энгельс, а под невыносимым и все возрастающим гнетом правящего слоя, того самого, который, согласно официальной фикции, совершил великий переворот. На заводе, в колхозе, в казарме, в университете, в школе, даже в детском саду, если не в яслях, главными доблестями человека объявляются личная верность вождю и безусловное послушание. Многие педагогические афоризмы и прописи последнего времени могли бы казаться списанными у Геббельса, если б сам он не списал их в значительной мере у сотрудников Сталина.

Школа и общественная жизнь учащихся насквозь проникнуты формализмом и лицемерием. Дети научились проводить бесчисленные удушливо-скучные собрания, с неизбежным почетным президиумом, со славословием в честь дорогих вождей и заранее размеченными благоправными прениями, в которых, совершенно как и у взрослых, говорится одно, а думается другое. Самые невинные кружки школьников, пытающихся создать оазисы в пустыне казенщины, вызывают свирепые репрессии. Через свою агентуру ГПУ вносит ужасающий разврат доносов и предательств в так называемую «социалистическую» школу. Более вдумчивые педагоги и детские писатели, несмотря на принудительный оптимизм, не могут подчас скрыть своего ужаса пред лицом этого мертвящего школьную среду духа принуждения, фальши и скуки.

Не имея в своем прошлом опыта классовой борьбы и революции, новые поколения могли бы созреть для самостоятельного участия в общественной жизни страны только в условиях советской демократии, только при сознательной переработке опыта прошлого и уроков настоящего. Самостоятельный характер, как и самостоятельная мысль, не может развернуться без критики. Между тем в элементарной возможности обмениваться мыслями, ошибаться, проверять и исправлять ошибки, свои и чужие, советской молодежи начисто отказано. Все вопросы, в том числе и ее собственные, решаются за нее. Ей предоставляется только выполнять и петь славу. На каждое слово критики бюрократия отвечает тем, что выворачивает шейные позвонки. Все выдающееся и непокорное в рядах молодежи систематически уничтожается, подавляется или физически истребляется. Этим и объясняется тот факт, что миллионы и миллионы комсомола не выдвинули ни одной крупной фигуры.

Бросаясь в технику, науку, литературу, спорт или шахматы, молодежь как бы завоевывает себе шпоры для будущих больших дел. Во всех этих областях она соперничает с плохо подготовленным старшим поколением, кое-где догоняет и перегоняет его. Но при каждом прикосновении к политике – обжигает себе пальцы. У нее остаются, таким образом, три возможности: приобщиться к бюрократии и сделать карьеру; молчаливо подчиняясь гнету, уйти в хозяйственную работу, в науку или в свои маленькие личные дела; наконец, спуститься в подполье, чтоб учиться бороться и закаляться для будущего. Путь бюрократической карьеры доступен лишь маленькому меньшинству. На другом полюсе маленькое меньшинство становится в ряды оппозиции. Средняя группа, т. е. преобладающая масса, в свою очередь, крайне неоднородна. Под чугунным прессом в ней происходят хоть и скрытые, но крайне многозначительные процессы, которые во многом определяют будущее Советского Союза.