Сталин. Ледяной трон

Это еще один аспект проблемы, который мы упускаем из виду; в преддверии большой войны шла чистка. Избавлялись от зыбких, подозрительных, ненадежных. Избавлялись методами, которые нам сегодня справедливо кажутся неприемлемыми, несправедливыми и чрезмерно жестокими, но у каждого времени свои критерии и методы…

Вот, к примеру, насквозь культурная и демократическая Франция. Во времена Первой мировой войны там, зачищая Париж, без суда и следствия арестовали несколько сот уголовников – всех, кто по делам оперативного учета проходил как злостный рецидивист. Отвезли в один из фортов, согнали в ров и выставили пулеметы… В сегодняшней Франции невозможна даже бледная тень подобной чистки, но тогда было другое время, требовавшее других подходов и решений. И подобных примеров множество – устанешь перечислять.

Повторяю, «выбиванием» сплошь и рядом ничего не объяснить. Ягода, как уже говорилось, признал свое участие в подготовке заговора и совершенные по его приказу политические убийства, но обвинения в работе на иностранные разведки категорически отметал. Неужели не хватило мастерства у пресловутых «костоломов»? Плохо верится…

Та же картина – с генералом Свечиным. Арестованный в начале 1931 г. по так называемому «делу генштабистов», Свечин признал себя виновным, «участником офицерской антисоветской организации». И давал такие показания: «Основная цель этой организации – объединение и сплочение посредством пропаганды бывшего офицерства, которое могло бы в критические моменты послужить своей Родине… В нашей организации я играл только роль одного из идеологов и никакой практической работы не вел, за исключением агитационной работы… В моей научной, литературной деятельности я проводил свои политические взгляды, находившиеся в части оппозиции и противоречившие установкам компартии и Коммунистического Интернационала…»

Между прочим, реалистично и вполне жизненно. Правда, любой, находящийся еще под впечатлением XX съезда и перестроечных обличений Сталина, может тут же воскликнуть: «Ну так его же наверняка били!»

В 1931 г. вообще-то еще не били… Ладно. Допустим, били. Но как тогда прикажете объяснить тот факт, что Свечин, в 1937 г. обвинявшийся «в участии в офицерско-монархической организации и военно-фашистском заговоре», на сей раз не признал ничего из предъявленных обвинений?! Как этакий пассаж прикажете понимать? В тридцать первом признал все, в тридцать седьмом – ничего. Плохо били? Хуже, чем шесть лет назад? Или пора все же окончательно отбросить эту замшелую выдумку, будто все признания проистекали исключительно от битья? Пожалуй.

А что же представляла собой упоминавшаяся «организация генштабистов», по делу которой Свечина арестовали в первый раз? Вовсе не измышление следователей. Несколько лет устраивались конспиративные вечера, куда товарищи офицеры РККА (они же все поголовно офицеры былой императорской армии) сходились сугубо в штатском, с Георгиями на груди.

Хорошо, предположим, там не плелось никаких заговоров, там никто не обсуждал какие бы то ни было силовые акции… но все равно, выглядят ли полностью надежными с точки зрения Советской власти участники подобных чаепитий? И надежны ли они на деле? Есть нешуточные подозрения, что в случае каких-либо военных неурядиц, политических сложностей они-таки могут взбрыкнуть и повести себя совершенно не так, как вроде бы подобает красным командирам…

Вот вам и очищение! Сплошь и рядом сопровождавшееся предъявлением насквозь фальшивых обвинений – потому что настоящих причин никак нельзя было назвать вслух… «Друг наполовину – всегда наполовину враг» – как справедливо выражался герой одной талантливой книги. 1937 год – это еще и избавление от «друзей наполовину», от попутчиков, колеблющихся, ненадежных…

Крайне интересны слова, оставшиеся в показаниях Зюзь-Яковенко: «После ареста Гарькавого Гамарник и Левичев ругали Гарькавого за то, что он ВСЕХ ВЫДАЕТ»…

Я не зря выделил последние слова крупным шрифтом. Очень уж примечательный оборот речи: не «клевещет» Гарькавый, не «оговаривает», не «врет», а выдает! Выдать можно только то, что существует в реальности… Нет?

Еще к вопросу о «выбивании показаний». Доставленный во внутреннюю тюрьму НКВД 25 мая, уже назавтра Тухачевский признал наличие в РККА заговора и то, что во главе стоит именно он. На первом же допросе! И тут же, как говорится, не отходя от кассы, Тухачевский аккуратнейшим, каллиграфическим почерком дал показания на ста сорока трех страницах… А заодно написал так называемый «план поражения», согласно которому он и его сообщники намеревались действовать в случае нападения Германии, чтобы устроить тот самый замышлявшийся Троцким военный крах – «Брест-2».

Желающие могут прочитать этот план в «Приложении» – и пораскинуть собственным умом, мог ли его составить не разбиравшийся в военной стратегии следователь НКВД…