Сталин. Личная жизнь

После этого обыска Сосо пришлось уйти из обсерватории и начать вести уже по-настоящему нелегальную и полную различных превратностей жизнь. За ним и за его ближайшими соратниками велась постоянная слежка. В одном из полицейских донесений того периода делается вывод: «Джугашвили – социал-демократ и ведет сношения с рабочими. Наблюдение показало, что он держит себя весьма осторожно, на ходу постоянно оглядывается»[28]. Сосо осознанно выбрал для себя такую нелегкую жизнь по нескольким причинам. Многими годами позже он даст по этому поводу разъяснения: «Мои родители были необразованные люди, но обращались они со мной совсем неплохо. Другое дело православная духовная семинария, где я учился тогда. Из чувства протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые практиковались в семинарии, я готов был стать и действительно стал революционером, сторонником марксизма как действительно революционного учения»[29]. Таким образом, он хотел бороться с репрессивным и анахроническим режимом и своей главной задачей считал борьбу за свободу. Молитвы и религиозные ритуалы он сменил на марксистские кружки и пропагандистскую деятельность среди рабочих. «Месаме-даси» поручила ему проводить занятия в кружке, состоящем из рабочих железнодорожных мастерских. Его главными «духовными лидерами» были в то время три бывших семинариста: Сильвестр Джибладзе, Александр Цулукидзе и Ладо Кецховели. С ними он иногда заходил в редакцию газеты «Квали» («Борозда»), которая представляла собой издание либерального толка, но при этом еще и служила своего рода трибуной для руководителей «Месаме-даси». Именно они и надоумили его создавать кружки, в которых проводилось бы обучение рабочих. Сосо стал захаживать в перенаселенные рабочие трущобы в пригородах Тифлиса, в которых к сильному запаху дыма и копоти примешивался запах пота и нечистот. Он обучал рабочих марксизму в небольших группах по десять-двенадцать человек. Собрания обычно организовывались накануне праздников и выходных дней на квартирах рабочих в пригороде. Сосо на этих собраниях вел пропагандистские беседы, и очень быстро выяснилось, что он обладает способностью объяснять все коротко и доходчиво и имеет природный дар к обучению других людей. Даже не будучи выдающимся оратором, он умел вести разговор с рабочими и завоевывать их внимание. Предельная ясность его аналитических высказываний и его грубоватое красноречие оказались эффективными пропагандистскими средствами. В сравнении с затхлым психологическим климатом семинарии обстановка подпольной политической борьбы вызывала у него настоящий восторг. Он вскоре стал одним из самых активных членов небольшой группы, занимавшейся агитацией среди рабочих Тифлиса[30].

В возрасте двадцати одного года он уже всерьез занялся деятельностью профессионального революционера-подпольщика.

Батум

Итак, в 1899 году молодой Иосиф начал вести жизнь подпольщика, жизнь революционера, жизнь заговорщика, пребывающего в постоянной настороженности. В кругу своих товарищей по политической борьбе – на уровне подпольного кружка, фракции, партии в целом – он столкнулся с обстановкой постоянного нервного напряжения, внутренних распрей, сильной личной неприязни к отдельным соратникам… Он столкнулся с предательствами, которые усилили его подозрительность в условиях постоянной угрозы проникновения в ряды партии агентов тайной полиции. Он столкнулся с теоретическими спорами, различными «уклонами» и всевозможными толкованиями тех или иных основополагающих идей. Сосо очень быстро усвоил правила жизни революционера-подпольщика: как прятаться, как уходить от слежки, как избегать обыска. Иосиф Джугашвили, ходивший по улицам ночью, прикрывая лицо воротником пальто и постоянно оглядываясь, чтобы проверить, нет ли за ним слежки, стал известен полиции царской России под кличкой «Кавказец».

Хотя Сосо постоянно выслеживали, он отнюдь не терял мужества и решительности: он без устали организовывал забастовки, уличные манифестации, тайные собрания, митинги. Его жизнь была отныне посвящена политической борьбе, отодвинувшей все остальное на второй план. Отдых, уют, благосостояние – эти понятия стали для него чуждыми, и когда он много лет спустя достигнет вершин власти и получит полный доступ ко всему этому, он не будет знать, как этим воспользоваться. Сомнения, подозрения, боязнь предательства станут для него своего рода наваждением, которое помешает ему и в зрелом возрасте, и затем в старости в полной мере наслаждаться отдыхом.