Сталин. Наваждение России

Всех участников убийства наградили: Цанава получил орден Красного знамени, Круглов, Лебедев и Шубняков — ордена Отечественной войны первой степени, Косырев и Повзун — ордена Красной звезды. Отдельным указом ордена Красного знамени получили Абакумов и Огольцов…

Чекисты продолжали докладывать вождю о других мнимых врагах, будто бы готовивших покушение на его жизнь.

21 июня 1948 года Сталин получил спецсообщение об аресте «террориста» художника Даниила Леонидовича Андреева, сына знаменитого писателя:

«Андреев пытался выяснить расположение дачи И. В. Сталина в Зубалово и подъездные пути к ней, но узнав, что дача усиленно охраняется, как он сам признал, от осуществления своего вражеского замысла в этом месте отказался…

Андреев вынашивал мысль о покушении на И. В. Сталина в Государственном Академическом Большом театре во время спектакля или торжественного заседания…

Несколько раз ему удавалось видеть, как машина главы Советского правительства, направляясь в город, не доезжая до Арбатской площади, сворачивала направо в Большой Афанасьевский переулок и через Малый Афанасьевский, минуя памятник Гоголю, выходила на улицу Фрунзе. Он изучал возможность произвести выстрел из квартиры зубного врача на улице Арбат, дом 9, по автомашине главы Советского правительства…»

Еще в июне 1947 года был арестован офицер главного управления охраны МГБ — заместитель коменданта сталинской ближней дачи подполковник Иван Иванович Федосеев. До Сталина дошли сведения, что его охранники устраивали пьянки, приводили проституток, угощались вином и продуктами, предназначенными для вождя. И вроде бы даже заглядывали в бумаги, лежавшие на столе у Сталина, поэтому подполковника Федосеева дважды допрашивал Маленков.

1 марта министр госбезопасности обратился к Сталину:

«В дополнение к представленному Вам списку арестованных изменников родины, шпионов и подрывников-диверсантов, которых МГБ СССР считает необходимым в соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 января 1950 года осудить к смертной казни, — прошу Вашего разрешения рассмотреть в Военной коллегии Верховного суда и приговорить к смертной казни бывшего сотрудника Главного Управления Охраны МГБ СССР Федосеева, обвиняемого в шпионской деятельности.

Следствием установлено, что Федосеев, находясь на особо важном объекте охраны, на протяжении ряда лет скрытно читал секретные документы государственного значения, их содержание выбалтывал в беседах с сослуживцами и своими родственниками…»

Министр просил еще и посадить на пятнадцать лет жену Федосеева Пелагею Андреевну и его брата Анатолия Ивановича, тоже чекиста, сотрудника отдела контрразведки МГБ по Днепровской военной флотилии… Федосеева расстреляли. Маленков отправил одного из своих подчиненных из аппарата ЦК присутствовать при казни: а вдруг перед смертью подполковник еще в чем-то признается?

Федосеева избивали и мучили, чтобы он дал нужные показания. Он подписал протокол допроса, в котором говорилось, что приказ отравить Сталина получил от начальника личной охраны вождя Николая Сидоровича Власика.

Генерал Власик жил весело, пил и гулял за казенный счет. Привозил женщин на правительственные дачи, случалось, устраивал стрельбу прямо за обеденным столом — стрелял по хрустальным бокалам. Прибарахлился трофейным имуществом. И в своей безнаказанности зарвался. Его отстранили от должности и арестовали. Обвинили в том, что в его окружении были американские шпионы.

На допросах от Власика требовали признаться, что он раскрыл им систему сталинской охраны. Следователи получили от министра госбезопасности Семена Игнатьева указание бить арестованных смертным боем. Игнатьев объяснил, что товарищ Сталин, узнав, что Власика не били, высказал упрек в том, что следствие «жалеет своих»…

По словам дочери Власика, «его все время держали в наручниках и не давали спать по нескольку суток подряд. А когда он терял сознание, включали яркий свет, а за стеной ставили на граммофон пластинку с истошным детским криком».

Начались и аресты врачей, лечивших членов политбюро: начальника лечебно-санаторного управления Кремля профессора Петра Ивановича Егорова, академика Владимира Никитовича Виноградова, который с 1934 года заведовал терапевтическим отделением Кремлевской больницы, и профессора-консультанта Владимира Харитоновича Василенко.

Министр госбезопасности Игнатьев 15 ноября 1952 года доложил Сталину:

«К Егорову, Виноградову и Василенко применены меры физического воздействия, усилены допросы их, особенно о связях с иностранными разведками…»

Все это были не случайные аресты. Дело шло к тому, чтобы предъявить Соединенным Штатам серьезные обвинения. Не только во вмешательстве во внутренние дела Советского Союза, но и в подготовке террористических актов против Сталина и других руководителей страны: из окон американского посольства, находившегося тогда на Манежной площади, собирались обстрелять Кремль.