Сталин. Наваждение России

Морские офицеры в штабе Черноморского флота решили, что это наркомат военно-морского флота проверяет готовность противовоздушной обороны города. Когда самолеты стали бомбить город, офицеры поразились:

— Значит, война? Но с кем?

Бомбардировка военно-морской базы в Севастополе началась в четверть четвертого ночи. Нарком военно-морского флота адмирал Николай Герасимович Кузнецов доложил наркому обороны Тимошенко и секретарю ЦК Маленкову о налете немецкой авиации. Маленков выслушал Кузнецова недоверчиво и тут же приказал соединить его с командованием Черноморского флота, чтобы перепроверить его слова.

В половине четвертого немцы начали артиллерийскую подготовку по всей линии границы. С Тимошенко связался начальник штаба Западного округа генерал Владимир Ефимович Климовских и доложил, что бомбят крупные приграничные города. Через несколько минут о том же сообщил начальник штаба Киевского особого военного округа генерал Максим Алексеевич Пуркаев. И наконец, без двадцати четыре об авианалетах доложил командующий Прибалтийским округом генерал Федор Исидорович Кузнецов.

Тимошенко попросил Жукова позвонить Сталину.

На ближней даче трубку телефона спецсвязи долго не брали. Потом раздался сонный голос. К телефону подошел еще неокончательно проснувшийся и весьма недовольный комиссар госбезопасности 3-го ранга Николай Сидорович Власик, начальник 1-го отдела (охрана руководителей партии и государства) наркомата госбезопасности.

— Кто говорит? — грубо спросил он.

— Начальник генштаба Жуков. Прошу срочно соединить меня с товарищем Сталиным.

— Что? Сейчас? Товарищ Сталин спит.

— Буди немедленно! Немцы бомбят наши города. Началась война.

Власик некоторое время осмыслял услышанное и уже другим голосом сказал:

— Подождите.

Через несколько минут Сталин взял трубку.

Жуков коротко доложил о начале бомбардировок и попросил разрешения отдать приказ об ответных боевых действиях. Сталин молчал. Сильная мембрана аппарата правительственной связи доносила только его тяжелое дыхание.

Начальник генштаба повторил:

— Будут ли указания, товарищ Сталин?

Вождь спросил:

— Где нарком?

— Говорит по ВЧ с Киевским округом.

— Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызывал всех членов политбюро.

Никакого приказа Сталин не отдал. Немецкая авиация уже бомбила советские города, наземные части вермахта переходили границу.

Но Сталин не хотел верить, что это война. Совещание в Кремле началось без пятнадцати шесть утра. По словам Жукова, Сталин был очень бледен и держал в руках не набитую табаком трубку.

Первое, что он спросил у военных:

— Не провокация ли это немецких генералов?

Тимошенко не выдержал:

— Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая же это провокация?

Сталин не мог поверить в очевидное. Продолжал стоять на своем:

— Если нужно организовать провокацию, то немецкие генералы будут бомбить и свои города. Гитлер наверняка не знает об этом. Прикажите огня не открывать, чтобы не развязать более широких военных действий.

Он обратился к Молотову:

— Позвоните в германское посольство.

В посольстве сказали, что посол сам просит его принять.

Когда приехал Шуленбург, у Сталина, похоже, шевельнулась надежда: все сейчас выяснится. Может, Гитлер решил пошуметь на границе, чтобы придать весомости своим требованиям?

Молотов ушел в свой кабинет.

Тем временем Жукову в сталинскую приемную позвонил его первый заместитель в генштабе генерал Ватутин, доложил, что немецкие войска перешли границу и наступают. В войсках неразбериха. Жуков и Тимошенко попросили Сталина разрешить отдать приказ нанести контрудар.

— Подождем возвращения Молотова, — ответил Сталин.

Немецкие дипломаты заметили, что Вячеслав Михайлович очень устал. Шуленбург едва ли выглядел лучше. Помощник наркома иностранных дел Семен Павлович Козырев рассказывал потом, что у немецкого посла дрожали руки и губы. Он трагически переживал то, что ему предстояло объявить.

Шуленбург зачитал меморандум имперского министра Риббентропа, который заканчивался такими словами:

«Советское правительство нарушило договоры с Германией и намерено с тыла атаковать Германию в то время, как она борется за свое существование. Поэтому фюрер приказал германским вооруженным силам противостоять этой угрозе всеми имеющимися в их распоряжении средствами».

Молотов спросил:

— Что означает эта нота?

Шуленбург ответил:

— По моему мнению, это начало войны.

Риббентроп приказал послу «не вступать ни в какие обсуждения этого сообщения».

Вячеслав Михайлович был возмущен:

— Германия напала на страну, с которой подписала договор о дружбе. Такого в истории еще не было! Пребывание советских войск в пограничных районах обусловлено только летними маневрами. Если немецкое правительство было этим недовольно, достаточно было сообщить об этом советскому правительству, и были бы приняты соответствующие меры…

Молотов закончил свою речь словами:

— Мы этого не заслужили!

Шуленбург ответил, что ему нечего добавить к уже сказанному, и горько заключил: