Сталин. Наваждение России

«Принимая во внимание, что статистический сборник содержит сведения государственной важности, обнародование которых в настоящее время не вызывается необходимостью и нежелательно, сборник предполагается хранить в генеральном штабе как особый документ, к ознакомлению с которым будет допускаться строго ограниченный круг лиц».

Эти сведения были обнародованы только в горбачевские времена, когда стало возможным определить цену победы. Цифры потерь в войне, по данным генерального штаба, таковы. Безвозвратные потери Красной армии — 11 миллионов 944 тысячи 100 человек. А в целом страна потеряла 26 миллионов 600 тысяч человек. К убитым нужно бы прибавить и искалеченных. Из каждых ста мобилизованных двадцать восемь стали инвалидами.

Кроме того, осенью сорок первого немецкие власти начали отправлять в Германию работоспособное население оккупированных территорий. За годы войны вывезли пять с лишним миллионов человек.

Демографы и историки полагают, что окончательная цифра потерь нуждается в уточнении. Но есть непреодолимые препятствия в выяснении истины.

Командиры и политработники Красной армии имели удостоверение личности. А рядовых бойцов и младших командиров лишили личных документов. В 1940 году нарком обороны Тимошенко отменил красноармейские книжки для рядового и младшего командного состава действующей армии. Правда, приказом наркомата обороны 15 марта 1941 года было утверждено «Положение о персональном учете потерь и погребении погибшего личного состава Красной армии в военное время». Каждому красноармейцу должны были выдать медальон с пергаментным вкладышем, на котором указывались фамилия, имя и отчество, воинское звание, год и место рождения, адрес семьи.

Но обеспечить медальонами весь личный состав не успели.

17 ноября 1942 года медальоны отменили. Это еще больше затруднило учет потерь. Если бойцы гибли, а рядом не оказывалось сослуживцев, способных их опознать, то хоронили убитых безымянно, в братской могиле (а во время отступления просто бросали на поле боя), и получалось, что красноармеец пропал без вести.

Без вести пропавшими числились сотни тысяч — с большой долей вероятности можно сказать, что они погибли в первые месяцы войны, но документов у них не было.

Самое отвратительное состоит в том, что в армии не было воспитано уважение к павшим. Офицеры и политработники не считали своим долгом хотя бы похоронить по-человечески убитых подчиненных. А что такое армия без солдатского братства, без готовности вытащить раненого с поля боя и отдать последние почести павшему? С каким настроением поднимается в атаку боец, если не верит, что его хотя бы достойно похоронят и позаботятся о семье?..

В декабре 1941 года заместитель наркома обороны Лев Мехлис подписал директиву «О наведении порядка в погребении и учете погибших в боях военнослужащих»:

«Главное Политуправление Красной Армии располагает фактами, когда многие командиры и комиссары действующих частей не заботятся о том, чтобы организовать сбор и погребение трупов погибших красноармейцев, командиров и политработников. Нередко трупы погибших в боях с врагом за нашу Родину бойцов не убираются с поля боя по нескольку дней и никто не позаботится, чтобы с воинскими почестями похоронить своих боевых товарищей, даже тогда, когда имеется полная возможность».

Сталина же раздражало не отсутствие заботы о памяти погибших, а плохо налаженный учет личного состава. Убитые ввиду своей бесполезности его не интересовали, но дурно налаженная статистика мешала работе военной машины.

12 апреля 1942 года он подписал новый приказ:

«Учет личного состава, в особенности учет потерь, ведется в действующей армии совершенно неудовлетворительно… На персональном учете состоит в настоящее время не более одной трети действительного числа убитых. Данные персонального учета пропавших без вести и попавших в плен еще более далеки от истины».

Писатель Виктор Петрович Астафьев, прошедший всю войну, вспоминал:

«Видел на Житомирском шоссе наших солдат, разъезженных в жидкой грязи до того, что они были не толще фанеры, а головы расплющены, — большего надругательства человека над человеком мне видеть не доводилось. Отступали из Житомира, проехались по людям наши машины и танки, затем наступающая немецкая техника, наступая в январе, мы еще раз проехались машинами и танками по этим трупам…»

Поэтому так много оказалось неопознанных тел. И по сей день находят останки бойцов, но поздно! Часто уже невозможно выяснить, кто это, поставить памятник, сообщить родным…

А Виктору Астафьеву не простили его романов и статей о войне.