Сталин. Очищение от «питерских»

Конечно, широкие слои беспартийных не так хорошо могут разобраться в вопросе о том, какая дифференциация происходит в деревне, составляет ли кулак 1,5 или 1,7 %. Эта арифметика может быть для них сложна и непонятна, но когда они видят, что в такие большие дни, как десятилетие Октябрьской революции, те, которые говорят про себя: «Мы – единственные выразители воли партии и пролетариата», когда они в этот праздник не хотят слиться с общепролетарской семьей, а устраивают отдельную демонстрацию, идут по другому течению, то, конечно, рабочие им показали, с кем они, за кого и против кого.

«Все, что путается под ногами, должно быть отброшено»

(Из речи СМ. Кирова на XV съезде ВКП(б) 5 декабря 1927 года)

Товарищи, у нас список ораторов непрерывно претерпевает неожиданные изменения. (Микоян: «Аварии!») Предупреждают одного оратора, а приходится говорить другому. Происходит это потому, что мы слишком, так сказать, добросовестно хотим выслушать представителей оппозиции. (Голоса:«Правильно!») Предоставили слово Смилге, но вы знаете, что этот бывший вождь оппозиции давно разучился ходить своими собственными ногами (Возглас: «Его Троцкий носит!»), поэтому он даже на трибуне партийного съезда не желает появиться по первому приглашению. (Смех.)

Товарищи, прежде всего следовало бы парочку слов сказать об оценке общей политики ЦК. Здесь по этому поводу говорилось довольно много, достаточно много о политике ЦК говорили на губернских и областных партийных конференциях. Не подлежит ни малейшему сомнению, что, несмотря на все злобные пророчества и предрекания, идущие со стороны оппозиции, два года, прожитые нами, являют собой огромный кусок исторического дела, которое мы с вами делаем десять лет.

Я понимаю нервозность представителей оппозиции. По-моему, здесь многие товарищи выражали простую несправедливость по отношению к ним. Ведь вовсе не за три месяца до съезда, тем более – не за месяц до съезда, тем более– не во время дискуссии, а два года тому, назад оппозиция предрекала нашей партии, ее политике неизбежную гибель. Люди спали и во сне видели всякие новые, чрезвычайно сложные и серьезные затруднения, которые дадут им почву, чтобы развернуть свою платформу, свою программу. Представьте себе их положение: прождавши с таким огромным напряжением и с жадностью этих особо серьезных затруднений и невзгод над головою Советского Союза и нашей партии, теперь, через два года, они приходят на съезд – и что они должны сказать? Раковский, выйдя на эту трибуну, начал рассказывать о таких вещах, о которых мы до некоторой степени осведомлены. Как он начал речь? «Товарищи, – сказал он, – земля имеет форму шара (Смех); на этом шаре мы занимаем одну шестую часть, а наши противники – пять шестых частей; подумайте, во сколько раз противник нас превосходит по численности, по капиталу и по прочему». (Смех. Аплодисменты.)

В докладе генерального секретаря ЦК говорилось достаточно о международном положении. Раковский, если не ошибаюсь, знает не только западные, но и восточные языки, и он должен был знать, что эту шестую часть мира ни в какой степени просто, арифметически с пятью шестыми нельзя сопоставлять. (Смех. Возгласы: «Правильно!») В том-то и секрет, глубокоуважаемый дипломат, что мы – шестая часть, против нас пять шестых, и пока что мы побеждаем. Я думаю, товарищи, что всем вам известно, почему и как это происходит.

Чем объяснить такую беспомощность оппозиции? Тем достижениям, той линии партии, которую мы проводили, противопоставить решительно нечего. Полагаю, мы сумеем еще выслушать последних ораторов из оппозиции, но я думаю, что нового они ничего не прибавят. Не прибавил ничего и Евдокимов, хотя он, как говорится, человек прожженный в таких делах, но тут у него язык отнялся. Человек он в достаточной мере тренированный, а тут пришлось по бумаге излагать те обвинения, которые они предъявляют нам, и те нужды, которыми, видите ли, болеет рабочий класс. Мы, правда, должны уступить пальму первенства представителям оппозиции: они о нуждах рабочего класса знают, конечно, неизмеримо больше, чем мы все вместе взятые! Потому что вот вы заседаете в таком блестящем дворце, а Зиновьев пребывает в рабочем квартале, в рабочих квартирках, за постненьким чайком! Он непосредственно ощущает, какой сапог и в каком месте жмет рабочему классу. И вот он устами Евдокимова изложил, что вот– заработная плата, 7-часовой рабочий день, против которого они, как известно, голосовали, что вот жилищная нужда и прочие вещи, – все это такая новость, что дальше, как говорится, и ехать некуда.