Сталин перед судом пигмеев

Автор хватается за любой материал, который мог бы бросить тень на Сталина. Письмо какой-то странной женщины 1938 года Сталину о том, что она встречалась с некоей особой, которая, возможно, была какой-то родственницей Сталина, а потом исчезла, приводит Илизарова к выводу, что эта якобы исчезнувшая женщина была незаконным ребенком Иосифа Джугашвили, рожденным якобы в результате его насилия над неизвестной женщиной. И якобы за это он и был исключен из семинарии. Нужно не только очень ненавидеть Сталина, но и быть полным невеждой в российской истории, чтобы поддерживать такую версию. Ведь за подобное преступление исключением из семинарии дело бы не ограничилось.

Повествуя о слухах вокруг любовных похождений Енукидзе, Илизаров без всяких оснований обвиняет Сталина в том, что тот добился отстранения этого деятеля, чтобы скрыть собственные грехи. (О том, что отставка Енукидзе была связана с участием его в заговорщической деятельности, позже писали в своих книгах Баландин, Миронов, Жуков.)

Книга Илизарова изобилует и грубыми логическими ошибками. Так, для того, чтобы доказать, что «Сталин думал о себе как об исторической личности исполинских масштабов», Илизаров цитировал Барбюса, который излагал свои мысли, а не Сталина. Илизаров утверждал, что «на каком-то этапе Сталин сравнивал себя с Петром Великим». Единственное публичное высказывание Сталина о Петре I был сделано в его беседе с писателем Эмилем Людвигом.: «Эмиль Людвиг:… Первый вопрос, который я хочу вам задать, следующий: допускаете ли Вы параллель между собой и Петром Великим? Считаете ли Вы себя продолжателем дела Петра Великого? Сталин: «Ни в каком роде. Исторические параллели всегда рискованны. Данная параллель бессмысленна». Но по «логике» Илизарова именно поэтому Сталин сравнивал себя с Петром Великим!

Путаные, помпезные и лишенные логики рассуждения Илизарова, в которые он постоянно пускается (например, разглагольствование о том, что Цезарь, а также другие великие правители прошлого наказаны тем… что они вошли в историю), заставляют усомниться и в рассудке автора. Однако изъяны своего интеллекта автор прикрывает повторением антисталинских шаблонов, давно набивших оскомину.

Дословно повторяя Бориса Ельцина, демагогически жаловавшегося на то, что «Краткий курс» врезался в его голову (хотя вызывало большое сомнение, что какая-либо историческая информация могла сохраняться в голове постоянно пьющего президента РФ), Илизаров утверждал: «Основные конструкции «Краткого курса» до сих пор громоздятся в умах тех, кто жил и учился на территории СССР, и даже тех, кто учится сейчас в России и многих странах СНГ». И это при том, что «Краткий курс» был запрещен с 1956 года, а после 1956 года историки партии делали все для того, чтобы в своих сочинениях об истории КПСС уничтожить хотя бы намек на «конструкции «Краткого курса»!

Постоянно утверждая, что «Краткий курс» не имел никакого отношения к подлинной истории, Илизаров не раз продемонстрировал свое вопиющее незнание советской истории. В своей книге он утверждает, что Сталин произвольно менял исторические даты, а поэтому якобы произвольно перенес день Победы «на несколько дней». И это доказывает, что Илизаров понятия не имеет об обстоятельствах подписания актов о безоговорочной капитуляции Германии в Реймсе 7 мая и в Берлине 8 мая 1945 года, что и определило разницу в датах дней Победы на Западе и в СССР.

В своей книге и в своих выступлениях по телевидению Илизаров упорно настаивал на том, что Сталин повторял репрессии ровно раз в десять лет. (При этом в одной из телепередач Илизаров утверждал, что эти повторы были следствием церковного воспитания Сталина, так как якобы православие заразило его мистической верой в силу цифр.) Илизаров объявил, что пики репрессий в СССР имели место в 1927 году, 1937 году и 1947 году. А поэтому, рассуждал Илизаров, следующий пик репрессий пришелся бы на 1957 год, если бы Сталин остался к этому времени жив.

Однако известно, что в 1927 году массовых репрессий не было. Продолжавшиеся со времен Гражданской войны вооруженные столкновения между властями и крестьянством в 1927 году сошли к минимуму, а поэтому именно в этом году число осужденных по политическим мотивам было самым низким за годы Советской власти. В этой обстановке Советское правительство приняло решение к 10-й годовщине Октябрьской революции отменить смертную казнь. Правда, в конце 1927 года были исключены из партии и высланы из Москвы несколько десятков видных руководителей троцкистско-зиновьевской оппозиции. Однако именно эти люди тогда призывали «повернуть огонь против кулака и нэпмана», то есть развернуть репрессивную политику.