Сталин - период созидания. Гражданская война в СССР 1929-1933 гг. Том 8.

Из этого сумбура О. Павловского следует, что был некий необъяснимый бессмысленный бунт крестьян то ли против налогов, то ли против обязательной продажи зерна государству или против всего вместе, но антиколхозных выступлений крестьян вообще не было, да и сама коллективизация началась в 1929 году и через полгода — вначале 1930-го закончилась. Понятно, что такой лихой обманный «пилотаж» О. Павловского по нашей истории рассчитан на полных глупцов и совершенно безграмотных. Если не разбирать откровенное враньё по поводу периода насильственной коллективизации, который на самом деле был с 1928 по 1934 гг. с небольшим перерывом в первой половине 1930-го года, и наглую ложь по поводу закупки у крестьян зерна по мировым ценам, и я постараюсь доходчиво ответить на неожиданный для меня вопрос со стороны этого фанатичного сталиниста — почему бунтовали против Советской власти советские крестьяне?

На многих примерах и свидетельствах на этот вопрос в этой книге уже был неоднократно дан ответ: крестьяне бунтовали против грабежа со стороны Советской власти, Сталина заработанного ими тяжелым трудом добра, результатов их труда, против жестокой к ним политики государства, против ограничения свобод, против попытки изменить их привычный традиционный уклад жизни, против репрессий, жестокого насилия и даже убийств. Мало причин? В этот период, в отличие от 1918-1922 гг, как уже неоднократно было показано — часто полный грабеж зажиточных крестьян и середняков являлся существенным вспомогательным методом в создании колхозов, начальным «технологическим» звеном. Эту антисоветскую борьбу можно также квалифицировать как борьбу за свою собственность, за свою семью, за свою жизнь и жизнь своих детей. Вот что вспоминал об этом периоде Панкратов Алексей Федорович (1907 г. рожд., из Тамбовской обл.):

«Деревня была разношерстной: бедняки, середняки, зажиточные. К беднякам относили крестьян, не имевших скота. До коллективизации деревня жила спокойно: поля убраны, скотина ухожена, хлеб в закромах. Все друг другу доверяли, ни от кого не запирались, никто чужого не брал. Все, как одна семья, были. И пьяницы у нас были. Да где их только нету?! А как пришла коллективизация, так всё и смешалось: и скотина, и хлеб общими стали. Многие дома стояли заколоченными. Дворы — пусты. Всё сразу осиротело. Сначала на всё это было дико смотреть. Но ничего! Потом попривыкли и к этому. В колхоз звали обещаниями. Говорили, что все будут жить одинаково хорошо. Те, кто победней, сразу поверили этим обещаниям, стали вступать в колхоз. Но зажиточные не доверяли этим словам, боялись потерять своё кровное. Были случаи и силой загоняли в колхоз. Тогда крику, слез и ругани было полно. Были и такие, кто колхозам сопротивлялся: скотину травили, зерно жгли, и вообще всякую «порчу» делали. Их потом «врагами народа» назвали, ссылали, а, бывало, и расстреливали. Это чтобы другим неповадно было колхозам сопротивляться».

Из этого примера к вышеперечисленному перечню можно добавить ещё одну причину — потому что насильственно загоняли в колхоз. На эту тему своё «мудреное» объяснение выразил сталинист К. Романенко: «Следует подчеркнуть, что кулаки поднимались против коллективизации не потому, что их стали самих вовлекать в колхозы или раскулачивать. Кулак почувствовал, что уже само создание колхозов уничтожит базу для его экономического существования».

К. Романенко здесь не прав, потому что создание колхозов уже предусматривало предварительный грабеж кулаков, раскулачивание, и их полное отсутствие к концу коллективизации. Поэтому вместо — «само создание колхозов уничтожит базу для его экономического существования», следовало бы выразиться правдиво — в ходе создания колхозов одновременно уничтожалась коммунистами экономическая база жизни кулаков. Разница здесь существенна, ибо, послушав лукавого К. Романенко, можно подумать, что в тот период имела место равноправная экономическая конкуренция двух систем хозяйствования: колхозной и единоличной, вернее — семейной, родовой. Кстати, эта полная замена системы производства в деревне осуществлялась с таким насилием и остервенением, что создавалось впечатление, будто уничтожаются все базовые основы жизни успешных крестьян. Уверен, — если бы так беспардонно и жестоко отобрали у товарища К. Романенко все результаты его многолетнего труда и уничтожили бы его семье привычную базу экономического существования, сопровождая это зуботычинами и издевательствами, то «мудрец» К. Романенко, если не был бы полностью парализован страхом перед своими любимыми коммунистами, — обязательно возмутился бы, и, очень вероятно, — в агрессивной форме.

Взглянем на ещё одно свидетельство — отрывок воспоминания Марьиной Настасьи Федосеевны (1912 г. рожд. из д. Балахоновка Кемеровской области):