Сталин - период созидания. Гражданская война в СССР 1929-1933 гг. Том 8.

«Мы, евреи, всегда должны оставаться чужестранцами среди гоев (неевреев). Факт остаётся фактом, что еврейская религия — выше всякого еврейского национализма. Каждый и всякий еврей, независимо от того, хочет он этого или нет, автоматически, в силу своего рождения, связан узами солидарности со всей своей нацией. Человек должен быть сначала евреем, и только во-вторых человеком». В этом высказывании Моисея Хэсса имеется сразу несколько важных моментов, например, многие «умники»-утописты на нашей планете надеялись, что если евреям помочь создать отдельное национальное государство — Израиль, то эти скитальцы, изгнанники и мученики быстро и радостно покинут все народы и страны и соберутся в своём-государстве. Но когда государство Израиль было создано, то оказалось, что большинство евреев поняло совет мудреца Моисея Хэсса по-своему — что всё-таки «должны оставаться чужестранцами среди гоев» и остались жить среди гоев.

Полезно осознать ещё один постулат Моисея Хэсса:

«Всякий, кто отрицает еврейский национализм — не только отступник, изменник в религиозном смысле, но и предатель своего народа, и своей семьи. Если окажется, что эмансипация евреев несовместима с еврейским национализмом, то еврей должен пожертвовать эмансипацией».

Неудивительно, что после общения с Моисеем Хэссом Моисей-Карл Маркс быстро стал и националистом и сионистом. То есть, будучи пламенным христианином, Карл Маркс резко стал вероотступником второй раз. Итак, мы знаем — кто сделал вторично вероотступником К. Маркса, но не знаем — кто сделал вероотступником молодого христианского семинариста Сталина. Но, к удивлению, оказалось, что эта банальность Хэсса не устраивала, сионистов тогда было уже много, они за огромные деньги Ротшильдов уже собирались ехать в Палестину и нанимать арабов для начала строительства, возрождения своего государства, и в этом же — 1841 году после знакомства с Марксом прозорливый Хэсс в письме Б. Аурбаху высказал большие надежды на этого молодого еврея — что Маркс «нанесет окончательный удар, средневековой религии и философии». У Моисея Хэсса для этого черного оптимизма были основания — он обнаружил хорошее перспективное злое ядро в этом сверхэнергичном молодом еврее, который в своём стихотворении «Бедная девочка» признавался:

Я утратил небо,
И прекрасно знаю это.
Моя душа, некогда верная Богу,
Предопределена теперь для ада.

(К. Маркс)

Ого-го-го — готовый падший ангел, осталось этому природному черному алмазу придать соответствующую огранку. Что-то молодому Марксу неведомое и загадочное внутри него клокотало против христианства. Если сионистом Маркс стал после знакомства с Хэссом, то перестал быть христианином задолго до этой «исторической» встречи.

В каком-то ужасающем люцеферском порыве этот счастливый еврейский юноша из богатой семьи, которому отец давал на карманные расходы 700 талеров в год (когда 95% населения Германии в то время зарабатывало в год менее 300 талеров), с гарантированной обеспеченной жизнью, в одном из своих стихотворений экзальтированно писал, грозился: «Я жажду отомстить Тому, Кто правит свыше». Что ему Бог, Все-Вышний плохого сделал?

В стихотворении «Заклинание впавшего в отчаяние» К. Маркс пытался загадочно дать объяснение на этот вопрос (отрывок):

Так бог вырвал из меня все мое
В проклятии и мучении судьбы.
Все миры его невозвратимо исчезли!
Мне не осталось ничего, кроме мести!

Я высоко воздвигну мой престол,

Холодной и ужасной будет его вершина.
Основание его — суеверная дрожь.
Церемониймейстер — самая черная агония.

Кто посмотрит здоровым взором,
Отвернется смертельно побледнев и онемев.
Схваченный слепой и холодной смертностью,
Да приготовит его радость себе могилу.

Это уже сатанизм, чернобожье. Английский исследователь Роберт Пейн долго разбирался в биографии Маркса, и в книге «Маркс» пришел к такому выводу: «У него был демонический взгляд на мир, и он обладал демонической злобой. Порой казалось, что он отдавал себе отчет в том, что совершает работу дьявола».

Похоже, что дети К. Маркса также всё поняли — сын К. Маркса Эдгар письмо отцу от 31 марта 1854 года начинал так: «Мой милый дьявол».

Кстати, когда молодой горячий Сталин вступил на путь революционной борьбы, то вначале взял себе псевдоним не «Сталин», а — «Демонишвили», а затем, смекнув, поумнев, — поменял этот весьма неудобный псевдоним на более русифицированный и более приятный уху.

В стихотворении «Скрипач» К. Маркс пояснял: