Сталин против рептилоидов

Стоял он совсем не долго, он увидел как мимо двух милиционеров, прошла Ракель Самуиловна. Они словно и не заметили её. А она чуть замедлилась рядом с ним и сказала:

– Купите мне хороших папирос, и жду вас в тех кустах, что у складов за кустами.

И ушла быстро в конец перрона, спустилась с него, и грациозно перешагивая рельсы, подошла к кустам и скрылась в них.

Товарищ Тыжных чуть выждал, потом подозвал к себе папиросницу, долго выяснял у неё, какие папиросы самые лучшие. Купил самые дорогие и не спеша пошёл в конец перрона.

Там он пропустил поезд, который уже подавали, и за ним быстро пересёк пути и скрылся в кустах.

Там в углу между двумя стенами из красного кирпича и кустами его ждала Ракель Самуиловна, она кинулась на него и, прижавшись к нему грудью и животом, поцеловала в губы, долго и горячо. И с языком.

Товарищ Тыжных и слова не успел сказать, и понять ничего не мог, он обалдел от её запаха, от вкуса её губ и тепла её тела, которое он ощущал даже через одежду. Он покраснел так, что веснушек видно не стало. А она отрывалась от его губ и прошептала:

– Почему вы так долго, я боялась, я думала, что вы уже бросили меня.

– Товарищ, Катя, – сипел Тыжных приходя в себя после поцелуя, – я ж сказал, я вас не брошу, чего вы? Очередь за билетами была. Я вам и папирос купил.

А она не отпускала его, прижималась к нему всем телом, и крепко держала руками, и глядела на него. И не нужны ей были папиросы.

А потом она отстранилась от него, отошла на шаг, задрала подол и стала расстёгивать застёжки чулок.

– Товарищ, Катя, вы чего? – Удивлялся Свирид, всё ещё протягивая ей дорогие папиросы. – Чего вы делаете?

– Понимаете, товарищ Тыжных, – говорила она, заливаясь краской, – женский туалет, черт его дери, устроен таким образом, что нужно отстегнуть все чулки, чтобы снять панталоны.

– Снять панталоны? – Он всё ещё протягивал ей папиросы. – А зачем?

– А затем Свирид, что вы меня хотите, я это хорошо почувствовала, когда вас обнимала, – она, наконец, отстегнула чулки, выложила револьвер из пояса, положила его на баул.

И тут её белоснежные панталоны упали на землю.

Она смотрела на Свирида, а он на её панталоны:

– И я вас хочу, ещё больше чем вы. Кажется, я вас влюбилась, товарищ Тыжных.

– Чего? – Он глядел на неё и не шевелился.

– Или быть может вы не хотите меня? Да отвечайте же, дурень, или я помру сейчас тут со стыда. Хотите меня?

– Так с первой минуты как вас увидел, так я вас … – он замолчал.

– Идите ко мне, идите, – она, оставила панталоны на земле, потянула его к себе, стала расстёгивать ему брюки. – Дайте я вам помогу.

– Да я сам.

Ну, сам так сам, Ракель Самуиловна отвернулась, подобрала подол повыше, чуть не до лопаток, уперлась руками в кирпичную стену и широко расставила ноги:

– Ставьте меня как вам удобно, и берите меня. – Она замерла, ожидая его прикосновений. Только дышала неровно и часто, словно бегала час.

Свирид, глянул на эти чуть приспущенные чулки на длинных ногах, шикарные бёдра, на красивую спину, и уговаривать его нужды не было. Он подошёл к ней, погладил ей попу совсем немного, словно кобылку молодую успокаивал, и вдруг, что было сил, вцепился в роскошный зад красавицы крепкими пальцами. Да так, что она только пискнула по мышиному, а потом, всё ещё попискивая тихо, терпела до конца, и вырваться даже не пыталась.

Она сидела на своём бауле курила, и поглаживал его по лицу. А он сидел рядом на земле. Они оба молчали, она чуть улыбалась, он застыл с миной лёгкой обескураженности на лице. Её чуть-чуть задевало то, что он ничего наговорит ей, сидит как сыч днём, с выпученными глазами и всё. Ну, хоть какая-то реакция должна быть у этого мальчишки. Понравилось ему или нет, не говорит. Остекленел.

– Ну, вам понравилось? – Не выдержала Ракель Самуиловна.

– Да я думаю, зря это всё было. – Вдруг сказал Свирид, нахмуриваясь по– своему обыкновение.

– Что зря? – Спросила она, и убрала руку от его щеки, смотрела на него настороженно.

– Да это, то, что было сейчас.

– Почему? – Всё ещё была насторожена она.

– Да вот вы раззадорили меня, а сами в Читу свою уедете, а я тут останусь. Без вас.

У неё отлегло от сердца, она снова прикоснулась к его щеке, и улыбнулась:

– А вы бы хотели со мной в Сибири остаться? Там такая тайга, что хоть полк будет искать нипочём не найдёт нас. Останетесь?

– А вы хотите? – Он глянул на неё с недоверием.

– Очень хочу, – ответила она и поцеловала его в губы.

– Останусь, раз так, – решительно сказал он, – но сначала мне нужно до товарища Артузова добраться. Довезу вас до Читы, смотаюсь в Москву по-быстрому, а потом к вам вернусь.

– Кстати, у вас очень сильные пальцы, словно клещи, – она чуть покраснела и улыбалась, – я, конечно, люблю страстность и пыл, но теперь у меня вся попа в синяках.

– Ну, буду в следующий раз хватать полегче, – обещал Тыжных.

– А впрочем не нужно, держите меня крепче, мне это нравится, ну а синяки… Пусть будут. Попа в синяках, это пикантно!

– Это как? – Не понял Свирид.

И тут паровоз дал свисток.