Сталин против Троцкого

«Ни теоретического воображения, ни исторической дальнозоркости, ни дара предвосхищения у него нет… В области познания, особенно лингвистики, малоподвижный ум Сталина всегда искал линии наименьшего сопротивления… Сила воли Сталина не уступает, пожалуй, силе воли Ленина. Но его умственные способности будут измеряться какими-нибудь десятью-двенадцатью процентами, если принять Ленина за единицу измерения. В области интеллекта у Сталина новая диспропорция: чрезвычайное развитие практической проницательности и хитрости за счет способности обобщения и творческого воображения.

Он чувствует себя провинциалом, продвигается вперед медленно, ступает тяжело и завистливо озирается по сторонам… В Политбюро он почти всегда оставался молчаливым и угрюмым. Только в кругу людей первобытных, решительных и не связанных предрассудками он становился ровнее и приветливее. В тюрьме он легче сходился с уголовными арестантами, чем с политическими. Грубость представляет органическое свойство Сталина».

(Л. Д. Троцкий)

Заметим, что до революции Сталин и Троцкий вообще не были знакомы.

Но, разумеется, вся эта аргументация может пройти в творческой среде. А вот в политике все-таки важен прежде всего результат. Но и у Троцкого есть ответ: «Аппарат создал Сталина. Но аппарат есть мертвая машина, которая… не способна к творчеству… Сталин есть самая выдающаяся посредственность бюрократии».

Правда, именно этот аппарат Сталин и создал. Это похоже на жалобы кавалерийского командира времен Первой мировой войны: «Мы так хорошо атаковали, а они поставили пулеметы». А ты не знал, что существуют пулеметы? Кто виноват?

Подполье развивается

Упомянутый Смирнов в 1932 году все-таки попался и сел на десять лет, ряд его товарищей тоже получили сроки. Тем не менее, чекистам ас подпольной борьбы оказался не по зубам – они так и не смогли раскопать реальный масштаб его деятельности. А Смирнов мало того, что сумел «поставить» подполье, то есть превратить его в саморазвивающуюся структуру, – он сумел объединить единые различные оппозиционные группировки. Дело в том, что, кроме троцкистов, были и иные несогласные.

Так, продолжали существовать «децисты», которые возникли еще в 1919 году из «левых коммунистов». Это были последовательные леваки, которые с тех пор иногда примыкали к Троцкому, иногда держались отдельно. Лозунги у них были примерно такие же – передача максимума полномочий вниз. То есть даешь суверенитет каждого района! К тому же, разумеется, они были сторонниками рабочего самоуправления – как же без него! Это когда по любому поводу на заводе собирается митинг, как в 1918 году. Как для любых леваков, чистота идеи была для них важнее здравого смысла. Они призывали к «устранению руководства, которое способно на все, только не на большевистскую политику». Между тем ячейки децистов действовали во многих крупных городах. По данным ОГПУ, только в Ленинграде их группа насчитывала 300 человек.

Кроме старой гвардии появились и новые персонажи. Самым заметным являлся Мартемьян Рютин. Примечательно, что в 1927 году он, находясь на посту первого секретаря райкома Москвы, был организатором «сталинских башибузуков» – то есть тех, кто гонял оппозиционеров. Но постепенно его взгляды поменялись. Он стал выступать против генеральной линии – и его с поста сняли.