Сталин против Великой Депрессии. Антикризисная политика СССР

Первая пятилетка решительно повернулась к своему победному завершению. Теперь, когда дело уже было начато, когда отступать было уже некуда, когда деньги в хозяйство были вложены и когда достать их оттуда уже не было никакой возможности, оставался только один путь – вперед. Мосты для отступления были сожжены. Если бы Сталин стал колебаться, если бы замедлил продвижение вперед, то тогда бы Советская власть рухнула под грузом своих долгов и обязательств. Для того чтобы этого не случилось, нужно было всеми силами двигаться вперед, двигаться максимально возможными темпами. Только так можно было уложить начатую гигантскую программу промышленного строительства в сроки первой пятилетки и быстро получить отдачу от вложенных капиталов.

В конце 1929 года перед советским хозяйством, перед хозяйственниками и политическим руководством встала задача борьбы за темпы. Темп промышленного строительства, темп развития тяжелой индустрии теперь стал главным фактором, от которого зависел успех всей индустриализации в целом. Началась борьба за темпы.

Повторюсь, что сделанное к концу 1929 года в деле хозяйственного строительства в СССР было меньше, чем полделом. Было далеко до полного выполнения планов и поставленных задач, но уже бурное развитие промышленности совершенно неожиданно поставило новые, ранее не предусмотренные задачи. Можно назвать две самые крупные и оказавшие наибольшее влияние: проблема производства зерна и проблема производства чугуна. Вынужденное решение этих двух неожиданных задач перевернуло даже очень смелые сталинские планы, не говоря уже о планах сторонников Бухарина. Пришлось ударными темпами перестраивать сельское хозяйство на индустриальный лад и пересматривать планы промышленного строительства, с тем чтобы изыскать возможность увеличения производства металла.

Решение этих двух крупных задач повлекло новые задачи, также заранее не предусмотренные, и уже не экономического, а скорее социально-политического плана. Начав работу по индустриализации сельского хозяйства и получив первые весьма ощутимые результаты, невозможно было удержаться от продолжения этой работы в том же духе. Тут Сталина можно понять. Более того, отказываться от продолжения было бы неправильно, и вот почему. Индустриализацию сельского хозяйства подталкивала не только необходимость производства товарного хлеба, но и грядущий в скором будущем пуск крупных заводов по производству новейшей по тем временам сельскохозяйственной техники. Можно насытить и перенасытить техникой уже имеющиеся коллективные хозяйства, но вот остальные 18 млн. крестьянских хозяйств технику принять не смогут. И потому, что для них это будут совершенно неподъемные затраты, и потому, что техника не развернется на их небольших участках. Для эффективной работы машин нужен известный минимум площади, который был много больше рядового крестьянского участка.

Если деревня не сможет принять сельскохозяйственную технику, то тогда затея с машинизацией принесет многомиллионные убытки и омертвление капитала. Это нанесет сильнейший удар по всей промышленности, поскольку тракторостроение планировалось в числе крупнейших потребителей металла и продукции заводов-смежников. Если трактора не найдут применения, то остановится от перепроизводства весь связанный с тракторостроением сектор промышленности, в том числе и металлургические гиганты.

Выход из этого затруднения лежал в области политики партии на селе. Для того, чтобы бросить десятки тысяч тракторов в деревню, нужно провести гораздо более широкомасштабную акцию по коллективизации сельского хозяйства, чем была проведена до сих пор. Нужно сагитировать вступить в колхоз оставшиеся три четверти крестьян, и если вступит в коллективные хозяйства хотя бы половина из них, то тогда вопрос будет благополучно разрешен.

Была в этом только одна трудность. В колхозы пойдут главным образом деревенские бедняки и середняки, которым в артели работать даже легче, чем поодиночке. Но это ударит по интересам деревенского кулачества. Экономическое положение и состояние кулаков стояло на найме рабочей силы из числа как раз бедняков, на сдаче в аренду и тайной продаже земли, сдаче в аренду инвентаря и даче семенных ссуд середняку. Политика наступления на кулака, проводимая в конце 1920-х годов, конечно, потеснила их по сравнению с коллективным сектором, но не подорвала основы их экономической крепости. Кредиты им в большинстве были не нужны, поскольку они в течение лет нэпа систематически делали накопления от своих прибылей. Трактора и машины им тоже были, в общем, не нужны, поскольку у них в качестве машин были наемные батраки. Ну а если таковая и понадобится, то ее можно было купить даже и по повышенной цене или через взятку. Часто кулаки пытались поставить советы и партячейки под свое влияние или даже пытались фиктивно превратиться в середняцкое хозяйство самыми разными способами.