Сталин против военных преступников и поджигателей войны

Концепция британского правительства в этом вопросе состоит, по-видимому, в том, что такому чудовищу нужно предоставить полную свободу действий и терпимо относиться к такой пропаганде, несущей мирному населению новые, еще большие бедствия, чем это было когда-нибудь раньше.

Представитель Соединенных Штатов Америки г-н Остин в своей речи 20 сентября на обеде, устроенном так называемой американской ассоциацией друзей Объединенных Наций, вообще постарался обойти поставленный советской делегацией вопрос. Он ограничился несколькими совершенно бессодержательными тирадами по поводу якобы злонамеренных методов Советского Союза, не дав, впрочем, себе труда объяснить, в чем именно заключается злонамеренность этих методов. Вопреки совершенно очевидным фактам, только частично указанным советской делегацией, – фактам, свидетельствующим о безудержной пропаганде в США войны, при участии некоторых официальных лиц, на глазах у американского правительства, в высшей степени снисходительно относящегося к этой пропаганде, г-н Остин не постеснялся заявить, что США неуклонно придерживаются принципов и политики Организации Объединенных Наций. Он, очевидно, забыл, что основным принципом Организации Объединенных Наций является борьба за мир, борьба против всех и всяких поджигателей войны. Но вот именно этот принцип больше всего подвергается здесь испытанию, больше всего терпит нарушений и извращений, чего г-н Остин не замечает или не хочет замечать.

Предложения Советского Союза встретили в штыки те самые реакционные круги, против которых направлены советские предложения и которые почувствовали серьезную опасность для своих интересов и для всего дела разжигания новой войны в предложениях Советского Союза, верного и мужественного поборника мира и безопасности народов. Выдумывают всевозможные мотивы, чтобы как-нибудь отклонить предложения СССР. Ссылаются, например, на то, что запрещение под страхом наказания ведения в любой форме пропаганды войны и принятие мер в целях воспрепятствования и пресечения такой пропаганды несовместимо с основными правами человека и со свободой печати. Ссылаются на то, что свобода печати дает возможность обсуждать любую проблему, как она того заслуживает. «Нью-Йорк пост» при этом сообщает, что советская резолюция будет отклонена американской делегацией на том основании, что цензура никогда не устанавливается над речами, полезными народу, но что ее следует устанавливать только над тем, что наносит ущерб общему делу. Но разве подстрекательство к войне не наносит ущерб интересам народа? Разве речи, натравляющие одну страну на другую, поджигающие новую войну, не преступление против народов? Разве такие речи можно терпеть и разве можно не остановить зарвавшихся поджигателей новой человеческой бойни, прикрывающихся болтовней о цензуре, которая якобы несовместима с правами человека?

Ссылки на недопустимость установления цензуры неправильны и лицемерны. Неправильны – потому, что установление правил, регулирующих общественные отношения в интересах общества, народа, во имя общего блага, есть священное право народа. Лицемерны – потому, что законодательная практика разных стран, и в том числе США, доказывает, что такое регулирование, как бы его ни называли, – контролем, цензурой и т. п., – хорошо известно разным странам, и в том числе Соединенным Штатам Америки.

Вот почему должен сказать, что нельзя принимать всерьез заявления г-на Макнейла и г-на Остина о верности политике мира, наряду с выражением того попустительства пропаганде против мира, о котором говорил Макнейл, защищая право свободно выражать преступные мысли и разливать яд ненависти к другим народам и государствам, призывая к новой человеческой бойне. Одно не вяжется с другим. И это верно тем более, что в действительности запрет пропаганды войны и преследование такой пропаганды государственным законом не имеет никакого отношения к свободе печати и слова, как и к другим свободам и демократическим правам. Ведь никому же не придет в голову, разрешая гражданам свободно, по их усмотрению, пользоваться огнем, оставаться пассивными зрителями и тем более попустительствовать совершению поджогов. Свобода печати во всех цивилизованных и демократических государствах не исключает известных ограничений в интересах общества, общественной морали или общественной дисциплины. Если верно, – а это безусловно верно, – что свобода есть познанная необходимость, – то не может быть никакой речи о противопоставлении свободе печати необходимости не допускать в печати подстрекательства и поощрений того, что противоречит общественной нравственности или государственным законам страны.

4. ПРИКРЫВАЮТСЯ «СВОБОДОЙ ПЕЧАТИ»