Сталин. Путь к власти

Однако было одно исключение. Сталин блестяще изучил русский язык, прекрасно чувствовал русскую речь. Правда, оспаривая это, Рой Медведев утверждал, что на русском языке Сталин «свободно говорить так и не мог до конца жизни», и заявлял, что он «говорил по-русски лишь тихим голосом, медленно и с сильным грузинским акцентом». Из этого замечания можно заключить, что свободно русским языком владеют лишь те, кто кричит и тараторит, как развязные торговцы, на базаре. Хотя грузинский акцент Сталина был заметен в его речи (об этом, в частности, писал Г.К. Жуков), есть основания полагать, что записи его голоса не дают верного впечатления о произношении Сталина.

Родственница Сталина М.А. Сванидзе, которая часто общалась со Сталиным, не узнала его голос, когда впервые услыхала его выступление по радио. Она записала в дневнике: «Как странно, я не узнавала его голоса – через микрофон тембр был другой, а главное акцент был на 100% сильнее, чем в жизни. Он очень чисто говорит по-русски, и обороты речи у него хорошего народного русского языка, а через микрофон он говорит в точности как в жизни говорит Шалва Элиава». (Видный участник революционного движения Ш.З. Элиава до середины 1930-х годов занимал различные правительственные посты.)

В совершенстве владея грузинским языком, Сталин постарался достигнуть такого же совершенства и в изучении русского языка. По наблюдениям Г. К. Жукова, Сталин «русский язык знал отлично и любил употреблять образные литературные сравнения, примеры, метафоры». Сталин не только блестяще овладел русским языком, но стал знатоком русской культуры, особенно литературы и музыки.

Очевидно, что в приобщении к русской культуре и русской речи у Сталина не было психологического барьера несовместимости, мешавшего ему осваивать другие языки. Хотя Сталин, как и многие грузинские патриоты, не забыл ни одно из оскорбительных высказываний в адрес культуры своей страны, даже если они были сделаны не самыми крупными деятелями России, не забыл унизительные запреты на использование грузинского языка, можно утверждать, что распространенное среди революционеров представление о России как «тюрьме народов» было по меньшей мере сильно преувеличенным. Несмотря на сохранявшиеся запреты на профессиональную деятельность и место жительства людей иных религиозных конфессий и политику «русификации», в России не было непреодолимых барьеров для представителей иных национальностей, особенно для исповедовавших православие. В русском же национальном характере никогда не господствовали установки расовой или национальной нетерпимости. Эти обстоятельства всегда благоприятствовали интеграции представителей большинства народов в жизнь российского общества. Давние и глубокие исторические связи между двумя православными народами создали прочную основу для добровольного вхождения Грузии в состав России, а затем способствовали развитию дружбы между грузинским и русским народами.

Эта дружба проявлялась, в частности, в том, что грузинский князь Багратион стал героем русского народа, а русские поэты воспевали красоту природы Грузии, благородство ее людей. Сближению России и Грузии способствовала и тяга ее лучших представителей к народным истокам своих культур, а поэтому в культуре России Сталин мог ощутить те же древние традиции, в которых он был воспитан с детства. Было очевидно, что, вопреки неизбежным обидам и непониманиям, у двух народов гораздо больше оснований для дружбы, чем для взаимной неприязни. Еще задолго до революции и создания СССР Сталин не видел непреодолимых барьеров, отделявших Грузию от России. Уже в первой своей статье в газете «Брдзола», написанной в 1901 году, он назвал Кавказ «уголком России», а Грузию – частью этого «уголка». В восприятии Сталина Грузия была частью огромной страны, на которую он распространил свои представления о родном крае, сформировавшиеся у него с детства. Очевидно, что такое восприятие места Грузии в составе России перевешивало для Сталина значимость воспоминаний о статьях Каткова и Соллогуба и высказываний его школьного учителя Лаврова.

Благодаря этому в своем изучении русского языка, своем знакомстве с Россией, ее людьми, ее образом жизни он опирался на те же способы приобщения к ее культуре, которые сделали его грузином. В основе его приобщения к русской речи, русской литературе, русской музыке лежал не холодный расчет получить выгоды от интеграции в мир «победителей Грузии», а такая же любовь, которую он испытывал к родной речи и родной культуре.

Сталин с очевидным удовольствием использовал в своих выступлениях русские пословицы и поговорки, которые явно любил, так же, как с детства полюбил грузинские народные выражения. («Молодец против овец, а против молодца – сам овца», «Если бы да кабы, то во рту росли грибы», «Рыбак рыбака видит издалека», «Знают, где раки зимуют», «Дай дураку помолиться, он себе лоб расшибет», «Захотели поделить пироги и пышки, а пришлось им поделить синяки и шишки».) Было очевидно, что ему стала близка мудрость русского народа, воплощенная в народной речи.