Сталин. Путь к власти

В то же время нельзя считать, как это может показаться из наблюдения Лиона Фейхтвангера, что Сталин умел выступать лишь перед «простонародной» аудиторией. Будучи опытным оратором, Сталин стремился добиться контакта с любой аудиторией, а потому учитывал особенности каждой из них. Обращаясь к русской аудитории, он мог для иллюстрации своего тезиса обратиться к тексту чеховского рассказа или басни И.А. Крылова «Пустынник и медведь». Когда же Сталин выступал перед иностранными рабочими делегациями, среди которых было немало французов, то он напоминал им содержание трилогии Альфонса Додэ про Тартарена из Тараскона, а выступая на объединенном заседании президиума ИККИ и ИКК 27 сентября 1927 года, он цитировал высказывание Генриха Гейне по поводу критика Ауфенберга. Он говорил в тоне политического инструктажа, обращаясь к активу хозяйственников в 1931 году, и в тоне застольной речи в Кремле на приеме работников высшей школы в мае 1938 года.

Выступая же в схожих аудиториях, он учитывал перемены во времени и настроениях людей. Это можно заметить, сравнив его речи перед избирателями Сталинского округа перед войной и после войны. Выступление в декабре 1937 года звучало в праздничном ключе, в котором проходила вся предвыборная кампания. В этой речи Сталин поздравлял собравшихся «с наступающим всенародным праздником, с днем выборов в Верховный Совет Советского Союза». Он открыл свое выступление в шутливом тоне, заявив, что «не имел намерения выступать. Но наш уважаемый Никита Сергеевич, можно сказать, силком притащил меня сюда, на собрание: скажи, говорит, хорошую речь». (Подобным образом Сталин не раз начинал свои речи.) Сталин говорил, что все, что «нужно было сказать перед выборами, уже сказано и пересказано…» Он иронизировал по поводу любителей «сказать эдакую легкую речь обо всем и ни о чем», а слово «легкую» произнес насмешливым тоном. Лишь после нескольких минут, заполненных такими замечаниями и смехом аудитории, он приступил к более серьезной части выступления, начав ее словами: «И все же, коль скоро я вышел на трибуну, конечно, приходится так или иначе сказать хотя бы кое-что».

Совершенно иным было содержание и тон предвыборного выступления Сталина в феврале 1946 года перед теми же избирателями Сталинского округа Москвы. Напомнив в начале речи, что «война является главным моментом истекшего периода», Сталин сделал свое выступление строгим по форме и содержанию. В нем он не использовал шутливых пословиц и поговорок и не обращался к комическим образам из художественной литературы. Речь 9 февраля 1946 года резко отличалась от речи 11 декабря 1937 года обилием статистических данных, аналитическими выводами о характере только что завершенной войны и изложением планов послевоенного развития.

В то же время, как и все опытные ораторы, Сталин не только учитывал особенности аудитории, к которой обращался, но также старался сделать каждое свое выступление ярким и выразительным. Тема противоборства, которая постоянно звучала в его выступлениях, позволяла Сталину поддерживать напряженный настрой в речах. Противопоставление общественных сил в масштабах одной страны или всего мира, полемика с реальными или гипотетическими оппонентами или борьба с возможными сомнениями в правильности политического курса лежали в основе драматической завязки каждого выступления Сталина. Драматичный конфликт определял основную сюжетную линию выступления, ее развитие, удерживая внимание слушателей.

Он поддерживал драматизм в раскрытии темы своего выступления, ставя риторические вопросы. Ответы на эти вопросы позволяли Сталину останавливаться на еще не раскрытых сторонах обсуждаемой проблемы и подогревать интерес слушателей к содержанию речи. Наличие единой сюжетной линии позволяло Сталину разделять ее развитие на отдельные этапы, не теряя из виду центральную тему выступления. Ставя, например, в речи 9 февраля 1946 года вопрос: «Итак, каковы итоги войны?», он выделял три «главных итога» и обосновывал каждый вывод в нескольких абзацах своего выступления.

Выделение отдельных частей в развитии центральной темы придавало речи динамичный ритм, который подчеркивался повторявшимися словами. Так, в речи 9 февраля он не раз начинал новое предложение со слов: «Теперь речь идет о том…» Сталин усиливал ритмичность речи, начиная несколько предложений с одинаковых слов: «Известно, что наше вооружение по качеству не только не уступало немецкому, но в общем даже превосходило его. Известно, что наша танковая промышленность… Известно далее, что наша авиационная промышленность… Известно также, что наша артиллерийская промышленность… Известно, наконец, что наша минометная промышленность…»