Сталин. Разгадка Сфинкса

В начале 1918 года, за время кратковременного отпуска Ленина, Коба исполняет обязанности Предсовнаркома.

Вместе с тем, Сталин чрезвычайно не любит многословных и малоконструктивных дискуссий, на которые были столь горазды новоявленные правители России. В подобных случаях, как засвидетельствовал его заместитель по наркомнацу С.С. Пестковский (бывший одно время председателем Военно-революционного комитета по управлению Киргизским краем) Коба, извинившись, попросту исчезал с заседаний.

Он был одним из немногих членов ЦК партии, ответственно воспринявших угрозу возобновления германского наступления. Позиция Сталина отличалась в этом вопросе изрядной реалистичностью. В разгар дебатов Коба, в частности, заявил, что революционного движения на Западе не существует, «нет фактов, а есть только потенция», с которой не следует считаться. Отказ от ленинского предложения, означавшего выигрыш времени, по его мысли, «усилит у нас контрреволюцию». Жаркие дискуссии с интервалами продолжались довольно значительный период времени. Кобе определенно было нелегко смириться с кабальными условиями, но, в конце концов, он согласился с необходимостью подписания договора, признав безвыходность позиции Советов.

Сразу после решающего голосования, на котором Ленину удалось с огромным трудом добиться нужного решения, Ф.Э Дзержинский, А.А. Иоффе, и Н.Н. Крестинский огласили письменное заявление об их особой позиции. Н.И. Бухарин, М.С. Урицкий и другие члены и кандидаты в члены ЦК пошли еще дальше — объявили, что слагают полномочия со «всех ответственных партийных и советских постов». Засим в позу встал Л.Д. Троцкий с требованием немедленной отставки. В связи с этими демаршами, Сталин несколько раз берет слово и, даже по сухим строчкам записей чувствуется, насколько он был взволнован и обескуражен поведением коллег, открыто бойкотировавших уже принятое решение.

24 февраля бесстрастными протоколистами ЦК РСДРП(б) зафиксировано: «Тов. Сталин ничего не предлагает, но говорит о той боли, которую он испытывает по отношению к товарищам. Его поражает быстрота и натиск их, когда они прекрасно знают, что их некем заменить, и ставит вопрос, зачем они это делают…».

На III Всероссийском съезде Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Сталин выступил с весьма важным докладом по национальному вопросу. Предложенная им резолюция о федеральных учреждениях Российской Республики, то есть обустройстве России по принципам федерализма и высших органах власти, были приняты огромным большинством голосов.

На следующем, Чрезвычайном съезде Советов, Сталин избирается членом ВЦИК и очень скоро входит (единственный нарком) в комиссию «по выработке проекта первой Конституции Российской Советской Республики». Он назначается полномочным представителем для ведения переговоров с Украинской центральной радой о заключении мирного договора и входит в делегацию, которая дислоцируется в Курске. Затем Коба руководит совещанием по созыву Учредительного съезда Советов Татаро-Башкирской Советской Республики. И, наконец, 4 июня 1918 года Сталин выезжает из Москвы в Царицын.

Назначение координатором добычи продовольствия на юге России не снимало с Кобы других весьма обременительных обязанностей. Однако ему не могло прийти в голову и тени мысли отказаться от миссии в Царицын вследствие перегруженности.

Сталин прекрасно понимал, какую серьезную задачу ему предстоит решить — спасти от неминуемого голода городское население центральной части России.

Конь рыжий, вороной, бледный…

Октябрьский переворот вывел Россию из числа действующих субъектов мировой войны. Поставил ее в совершенно новые взаимоотношения с великими мировыми державами. Он же определил и новые цели каждой из них по отношению к новой России — Советской.

«Похабный» Брестский мир подтвердил всю величайшую военную слабость России. Всемерно ратуя за его подписание, Ильич, что весьма для него характерно, одновременно не отказывался категорически от помощи оружием и продовольствием от стран Антанты. При этом он отнюдь не собирался воевать в «пользу разбойников англо-французского империализма». Которые, в силу географических условий и общей стратегической обстановки, могли проявлять свое реальное влияние, в тот период, только на ограниченной в пространстве и отдаленной периферии.

Четверному союзу во главе с Германией принадлежала тогда роль важнейшего внешнеполитического фактора, преимущественно неблагоприятного.

Внешние обстоятельства, тем не менее, временно перестали оказывать существенное воздействие на Россию и вследствие деструктивных действий Ленина и Троцкого, огромная страна все больше погружалась в пучину сильнейшей гражданской междоусобицы. Отсюда, в первую же постоктябрьскую весну, большевики начали пожинать плоды, многократно увеличенной ими политической дестабилизации. Центральная власть нигде никем не признавалась, вернее сказать, Центра как такового практически не существовало.