Сталин шутит…

«Ужин начался с того, что кто-то, думаю, что сам Сталин, предложил, чтобы каждый сказал, сколько сейчас градусов ниже нуля, а потом, в виде штрафа, выпил бы столько стопок водки, на сколько градусов он ошибся. Я, к счастью, уже посмотрел на термометр в отеле и, зная, что ночью температура падает, прибавил несколько градусов, так что ошибся всего на один градус. Берия, помню, ошибся на три и добавил, что это он нарочно, чтобы получить побольше водки».

Анекдоты за сталинским столом? Конечно, были. Джилас пишет:

«Рассказывали анекдоты, и Сталину особенно понравился один, который рассказал я. Разговаривают турок и черногорец в один из редких моментов перемирия. Турок интересуется, почему черногорцы все время затевают войны? “Для грабежа, – говорит черногорец. – Мы люди бедные, вот и смотрим, нельзя ли где пограбить. А вы ради чего воюете?” “Ради чести и славы”, – отвечает турок. Черногорец на это: “Ну да, каждый воюет ради того, чего у него нет”. Сталин с хохотом прокомментировал: “Ей-богу, глубокая мысль…”»

58

В поездках Сталина часто сопровождал сотрудник его личной охраны Туков. Он садился рядом с шофером и, наверное, от многочасового напряжения, нередко в пути засыпал. Кто-то из членов Политбюро, ехавший со Сталиным на заднем сиденье, заметил:

– Товарищ Сталин, я не пойму, кто из вас кого охраняет?

– Это что, – меланхолично сказал Сталин, – он еще свой пистолет в карман моего плаща сунул – возьмите, дескать, на всякий случай.

Это не смешные, это – мужские нравы.

59

То ли от того, что Сталину стало скучно после длительной работы в одиночестве, то ли он элементарно устал от этой самой работы, но вдруг позвал охранника дачи и предложил ему выпить с ним по рюмочке. Тот, естественно, отказался:

– Товарищ Сталин, я на службе.

– А я что, бездельничаю? – притворно рассердился Сталин.

Оба рассмеялись.

60

Каждый год С.М. Киров приезжал к Сталину погостить, поскольку был ему самым близким из всех соратников. Однажды на отдыхе в Сочи они оба сидели за столом, накрытым в тени деревьев, и попивали легкое грузинское вино. Поблизости находились трое охранников. Сталин подозвал их и пригласил сесть за стол.

– Товарищ Сталин, мы на посту. Мы не можем нарушать инструкцию, – отвечали они.

Сталин и Киров принялись уговаривать их:

– Да вы, ребята, не бойтесь, не выдадим вас Власику (начальнику личной охраны Сталина. – Л.Г.). Выпьем вместе, закусим. Все будет шито-крыто.

Но чекисты остались непреклонными.

И все же Сталин неоднократно разделял хлеб-соль с обслуживавшим его персоналом. Как писал в своей книжке упоминавшийся А.Т. Рыбин: «Сталин не раз усаживал охранников за стол на террасе или на рыбалке и рассказывал смешные истории из прежней жизни – подпольной, тюремной или ссыльной».

61

У Сталина дома частенько бывали литераторы. Вот и на этот раз они гостили в Кунцево. Ужиная, оживленно беседовали, произносили тосты. Не пил только один писатель (имя его мемуаристы не называют). Сталин, естественно, спросил:

– Почему вы не пьете?

Тот отвечал изображая крайне загруженного делами человека. Возможно, так оно обстояло в действительности, но в этом случае напрашивался бесцеремонный вопрос – а чего тогда приперся? Словом, ответ прозвучал следующий:

– Мой рабочий день начинается очень рано, и я должен быть в полной форме.

– Ну что же, – ничуть не обидевшись, сказал Сталин, – давайте отпустим писателя, ему завтра нужно работать, он очень занятой человек – не то, что мы.

Мгновенность реакции, тонкость иронии, вежливость формы – все это было в ответе писателя, невзирая на нелогичность его присутствия на ужине. И было перекрыто тем же самым в выводе вождя, который, как искусный тамада, вел этот ужин.

62

Сталин много раз слушал граммофонную пластинку с записью оперы Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин») в старом дореволюционном исполнении.

В советское время опера Глинки была вновь поставлена в Большом театре в 1939 г. Побывав на спектакле, Сталин как тонкий ценитель музыки спросил, имея в виду оркестровку:

– А где же колокола?

– Их нам велели снять.

– Не лучше ли снять того, кто это велел, а колокола вернуть?! – скорее всерьез, нежели в шутку сказал Сталин.

До этого он успел предотвратить еще одно искажение оперы. Перед премьерой «Ивана Сусанина» новую редакцию слушали и смотрели члены специальной комиссии. Ее председатель стал возражать против эпилога, где гуляет празднично одетое население и звучит «Славься, славься, русский народ!». Мол, финал надо снять из спектакля либо убрать из него церковность, патриархальщину… Дошло до Сталина.

– Мы поступим по-другому, – сказал он, – финал оставим, а председателя комиссии снимем.

63

В 1939 г. министр иностранных дел И. фон Риббентроп прибыл в Москву для заключения договора о ненападении между Германией и СССР. Представляя ему Лаврентия Берия, Сталин сказал:

– Это наш Гиммлер…