Сталин шутит…

По итогам войны у русских оказалось больше орденов и медалей, чем у евреев. Завистливые евреи добились прекращения выплат за полученные награды. Русские думали, думали – где у этих злыдней слабое место? Деньги, разумеется. И провернули денежную реформу (речь о реформе 1947 года. – Л.Г.). Тогда евреи нанесли контрудар: добились, чтобы при общем снижении цен, стоимость водки осталась высокой. Возмущенные таким коварством, русские собираются протащить закон об отмене Сталинских премий.

38

Сосед хвастается перед Рабиновичем прилежностью своего сына. «Он у меня как Ленин – то читает, а потом пишет, то пишет, а потом читает». Раздосадованный Рабинович хочет заткнуть соседа за пояс и говорит: «Зато мой сын как Сталин – то в тюрьме, а потом в ссылке, то в ссылке, а потом в тюрьме».

39

В провинциальный город приехала столичная труппа – песни, танцы, конферанс… Но сборов нет, гастролеры прогорают. Опытный импресарио Рабинович нашел выход. Были расклеены афиши, где сообщалось, что если концерт какому-нибудь зрителю не понравится, то ему возвратят стоимость билета в тройном размере.

Вечером филармония ломилась от публики. В конце на сцену вышел сам Рабинович и объявил: заключительный номер нашей программы – «Песнь о Сталине». Исполняет…

Концерт всем очень понравился.

Вариант:

Безголосая и бездарная певичка не просто капризничает, а угрожает: «Попробуйте только не организовать мне аншлаг и бурные аплодисменты, – заявила она своему ипресарио. – Я начну тогда петь песни о Сталине. И посмотрю, что вы запоете на допросе о причинах провала концерта».

40

«Москва. Кремль. Ленину. Помогите бедному еврею. Рабинович». Узнав, что пришла столь бесцеремонная и неуместная телеграмма, товарищ Сталин захотел лично допросить отправителя.

– Вы в своем уме? Вы что, не знаете – Ленин давно умер, – строго сказал Сталин.

– Но вы же все твердите, что он живой, – возразил Рабинович с самым невинным видом.

– Ну, хорошо. А какая помощь требуется?

– Меня не отпускают в Израиль. А у меня там родственники. Дальние, правда…

– Вот что, Рабинович, – перебил вышедший из терпения Сталин, – как вы смотрите на такую альтернативу: вместо того, чтобы ехать к дальним родственникам на Ближний Восток, поехать к близким родственникам на Дальний Восток.

И Рабинович отправился в Биробиджан. Пусть скажет спасибо, что не в арестантском вагоне.

41

Все-таки Сталин был антисемитом. И даже гомофобом.

Он допустил возмутительное проявление антисемитизма. Так, осматривая выставку произведений современных художников, он спросил, почему скульптор, вылепивший Аполлона, считает, что древнегреческий бог был евреем? Кроме того, он придрался к выполнявшему обязанности экскурсовода доктору искусствоведения тов. Рабиновичу, указав, что у другого, изваянного в мраморе обнаженного бога, чрезмерно длинный член. Рабинович добавил «и чрезмерно холодный», после чего был уволен по подозрению в нетрадиционной сексуальной ориентации.

42

Все-таки Сталин не был антисемитом.

Супруга Рабиновича, еще нестарая одесская красавица, но сущая ведьма, однажды утром говорит своему вконец запуганному мужу: «Делай что хочешь, доберись до самого Сталина, но я желаю, чтобы меня после смерти похоронили в Кремлевской стене». Рабинович знал, что ему не поздоровится, если каприз жены не будет исполнен. Его не было целый день, вернулся к вечеру: «Товарищ Сталин сжалился и вошел в мое положение – похороны назначены на завтра».

43

А знаете, почему Сталин помог Рабиновичу и вообще приблизил к себе? Вождь крайне придирчиво относился к поведению и внешнему облику женщин. Он терпеть не мог в них вульгарности, а короткие, выше колен юбки приводили его в плохое расположение духа.

Как-то в Крыму вечно надоедавший Рабинович дождался Сталина на прогулке и опять стал нижайше о чем-то просить. Вождь слушал вполуха. Он обратил внимание на девушек, рассевшихся на скамейке в недопустимо коротких платьицах. «Какое бескультурье, – подумал, помрачнев. – А тут еще Рабинович докучает…» Рабинович тем временем сделал страшные глаза и прошипел девицам: «Это надо мыть, а не проветривать». Сталин услышал и оценил морализаторство славного еврея Рабиновича.

44

Рабиновичем настолько осмелел, что порой даже поучал вождя. Сталин беседовал с ним о морали и выразил недоумение: почему, дескать, еврейки так легко поддаются соблазну, занимаются проституцией? Все дело в гешефте, объяснял Рабинович, то есть в материальной выгоде. Он говорил:

– У них есть нечто. Это нечто пользуется спросом, и они его продают. Но вся прелесть в том, что это нечто все равно остается у них. И заметьте, капитал растет без всякого обмана…

Ну и кто после этого станет возражать против декапитализации, десионизации, экспроприации, национализации, демонетизации, советизации, сталинизации? Никто, кроме политических проституток обоего пола. Но мы, кажется, снова увлеклись, вмешались в анекдот и отошли от темы.

45

Ну, а когда Рабинович открыто обвел его вокруг пальца, Сталин больше с ним не спорил. А спор был вот о чем.

– Я самый экономный еврей в мире, – утверждал Рабинович.