Сталин: тайны власти

И все же советское руководство продолжало призывать западные демократии спасти Чехословакию. В конце апреля ПБ приняло решение довести до сведения Праги твердое стремление СССР оказать дружественной стране всю возможную, в том числе и военную, помощь. О том незамедлительно был проинформирован посол Чехословакии в Москве Фирлингер. Более того, о готовности Советского Союза выполнить свои договорные обязательства 26 апреля открыто объявил М.И. Калинин и добавил, весьма многозначительно адресуясь уже только к пражскому руководству: «Разумеется, пакт не запрещает каждой из сторон прийти на помощь, не дожидаясь Франции»[7].

Выступление Калинина, случайно совпав по времени, стало и своеобразным ответом на требование марионеточного «фюрера» судето-немецкой партии Генлейна предоставить Судетской области полную автономию, высказанное им 24 апреля в Карловых Варах. Единственным препятствием, мешавшим СССР предпринять односторонние действия по оказанию помощи Праге и заставлявшим его упорно добиваться поддержки прежде всего Франции, являлся географический фактор — отсутствие в то время общей границы с Чехословакией, широкая полоса территории Польши, пролегавшая меж ними.

Отношение к судьбам мира в Европе резко проявилось в мае. 9 мая Генлейн заявил о прекращении переговоров с пражским правительством об автономии и вслед за тем вылетел сначала в Лондон, а потом и в Берхтесгаден, к Гитлеру. 19 мая одна из лейпцигских газет неожиданно оповестила мир о том, что части вермахта сосредоточиваются у чешской границы, а на следующий день правительство Чехословакии на экстренном заседании приняло решение о проведении частичной мобилизации. В тот же день послы Великобритании и Франции в Берлине и Праге стали настойчиво убеждать обе стороны проявить максимальную осторожность, и не более. Однако об их истинной позиции свидетельствовала информация, переданная послом Германии в Лондоне фон Дирксеном своему руководству Он сообщил, что во время встречи с ним министр иностранных дел Великобритании Галифакс дипломатично, осторожно, но весьма многозначительно заметил: «В случае европейского конфликта трудно сказать, будет ли вовлечена в него Англия»[8].