Сталин в битве за Москву

Добрались успешно. Майор доложил командиру полка о том, что всё, что необходимо, с кремлёвцами согласовано, то есть взаимодействие, говоря военным языком, установлено. Остаётся ждать сигнала.

Подразделения, выделенные для атаки вклинившегося врага, изготовились к бою. Тяжело ожидание сигнала. Кто ждёт с нетерпением, кто с тревогой, но не было ни среди панфиловцев, ни среди кремлёвцев того, кто ждал бы сигнала с робостью. Ночью ракеты далеко видно. Да вот только частенько пуляет их в воздух немчура распроклятая, от страха пуляет. Страшна ночь в чужой, неласковой стране. Это не Франция, где встречали захватчиков совсем иначе. И климат помягче, поласковее, как и француженки, да и защитники их буржуазного отечества вовсе не таковы, как эти русские.

Взлетали ракета за ракетой, а всё тревожно было немцам. Те, что вклинились в оборону, разожгли костры, грелись. А лес стоял вокруг пугающий, шумели, покачиваясь на ветру, деревья. Небо давило своей безжизненно-плотной пеленой. Тут и у отъявленных головорезов нет-нет да мурашки по коже пробегали, если, конечно, то были мурашки, а не сопровождавшие их европейские ценности под названием – вши.

Немцы посылали в давящую пелену неба одну за другой ракеты, правда, посылали ракеты осветительные, потому и согласовали панфиловцы с кремлёвцами, что будут даны три красные ракеты. Их легко отличить от осветительных. А всё же установили три – мало ли, вдруг да пустит случайно кто из немцев красную…

Сержант Овчаров поглядывал на бойцов-панфиловцев, думал о том, что вот скоро, совсем скоро и он примет стрелковый взвод, а там, глядишь, и ротным станет… Он поклялся служить так, чтобы стать достойным отца, погибшего в первый месяц войны, он поклялся отомстить за мать и младшего брата. Жестокую весть о гибели их принесла сестра Людмила. Не сама принесла. Кремлёвцы ещё до начала войны находились в летних лагерях, так что, вернувшись в Москву, в институт, сестра не смогла навестить его в училище, которое в то время располагалось в Лефортово. Письмо написала, горькое письмо. А вскоре Овчаров узнал, что и Людмила уже в армии, причём в воздушно-десантных войсках. Правда, пока далеко от фронта – готовится её корпус к боям где-то в тылу.

Беспокоило то, что от бабушки перестали приходить письма. Надеялся на то, что вот как получит лейтенантское звание, непременно попросит денёк, чтобы съездить в Москву, выяснить. А то, может, и петлички лейтенантские в Москве, в училище, вручать будут. Впрочем, всё мечты, мечты, а вот враг рвётся к столице, до которой уже менее ста километров.

Овчаров подошёл к молодому командиру, к которому все обращались по воинскому званию. Обратился и он:

– Товарищ лейтенант, вы, часом, не Московское пехотное окончили?

– Нет, Ташкентское. – И уточнил не без гордости: – Ташкентское Краснознамённое пехотное. Прямо с курсантской скамьи – и в дивизию, взводным. Да вот только на фронт-то ехал взводным, а теперь с месяц уж ротой командую. А взводные у меня все сержанты. Так-то. Погиб наш ротный, и два взводных погибло. Много погибло. А ты, сержант, кремлёвец, значит, – видимо, решил он уйти от горькой темы.

– Кремлёвец, сержант Овчаров…

– Лейтенант Рославлев, – представился собеседник с двумя кубарями в петличках.

Тут началось извечное: а как у вас в училище то, а как это.

– А почему Ташкентское выбрали? – спросил Овчаров. – Далековато.

– Отец там служил. Полком стрелковым командовал, пока не забрал его с собой старый друг и сослуживец в дивизию на западную границу. Кстати, твой однофамилец – генерал Овчаров.

– Не однофамилец, – перебил Овчаров, – а мой отец…

– Вот как?! – воскликнул лейтенант. – Надо же! Выходит, верно говорят, что тесен свет.

– Погиб он, – с грустинкой в голосе сообщил сержант Овчаров.

– Знаю. Отец написал… А я ведь минувшим летом собирался к нему в отпуск съездить, тем более слышал, что дочка у него красавица. Родители шутили, вот, мол, невеста. Сосватаем.

– Да, сестрёнка у меня хороша собой, – с гордостью сказал Овчаров. – А у вас-то, часом, сестрёнки нет?

– Есть, – потеплевшим голосом отозвался Рославлев. – Сестрёнка есть, школьница, и братишка – тот ещё в школу только собирается.

– Ну так подрастёт сестрёнка-то, пока воюем…

– Иль долго так воевать собрался? – возразил Рославлев. – Побьём немчуру поганую. Вот только бы здесь их сдержать. Думаешь, зря мы тут без подкреплений стоим насмерть. Верю, что собирается сила могучая. Измотаем врага да и ударим…

Договорить не дал доклад наблюдателя, следившего за тёмным небом:

– Красная ракета…

Где-то далеко, там, где скрывал полумрак район обороны кремлёвского батальона, горела в тёмном небе красная точка. Тут же рядом вспыхнула вторая, а следом и третья.

Прозвучала команда, передаваемая из уст в уста:

– Приготовиться… цепью вперёд…

Нужно было ударить чуть позже, чем кремлёвцы, которым местность позволяла приблизиться к врагу незаметно. Панфиловцам предстояло преодолеть открытый участок и преградить фашистам путь отхода на запад, к позициям их дивизии. Ударили дерзко, стремительно. В несколько десятков минут всё было кончено.