Сталин в битве за Москву

– Если удерживающий, то есть Государь, который удерживает Россию от смуты, усилиями бесовщины будет изъят из среды, нужно быть готовым к перехвату управления у бесовского отродья, перехвату во имя России – каковой бы она ни стала после смут и потрясений. Но об этом ещё будет время поговорить, и поговорить не раз.

Офицеры Генерального штаба стали прощаться. Разговор окончен. Теперь встречи будут тайными, встречи, на которых Иосифу придётся учиться с азов конспиративной работе в рядах бесовских.

После встречи в особняке Иосиф Джугашвили вернулся в семинарию и продолжал учёбу – иных указаний ему дано не было.

Но в мае 1899 года на выпускном курсе Тифлисской семинарии, когда он готовился к последнему экзамену, ему явился святой старец и призвал к себе. Начальство отпустило на время, но Иосиф в семинарию не вернулся. Тем старцем был архимандрит Иерон, настоятель Ново-Афонского монастыря.

В кратком благословении он сказал Иосифу:

– Грядет царство зверя на Россию. Слуги антихристовы будут уничтожать Русский народ. А ты будешь уничтожать их. Иди!..

Игумен Иерон благословил Иосифа иконой «Избавительница» – главной святыней монастыря.

А однажды тёмной июльской ночью 1913 года Иосиф явился в Ново-Иерусалимский монастырь, что в подмосковном Воскресенске. Это Русская Палестина, это столица исихазма. В монастыре повторяются христианские святыни и сооружения Святой Земли.

Гостя ждали. Бесшумно отворились створки Святых Красных ворот надвратного храма, и экипаж остановился у входа в подземную церковь Константина и Елены. Встретил духовный отец Иосифа, заменивший в деле его окормления ушедших в мир иной отца Иерона и святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Молились всю ночь. После чего Сталин клятвенно обещал чернецам, что сам навсегда останется православным и будет помнить о Боге, что, какие бы бури нт пронеслись над страной, уничтожит врагов и вернёт все права православной Церкви и Веру Православную народу Русскому вернёт.

Те физические, душевные, нравственные, моральные нагрузки, которые непрерывно сопутствовали деятельности Сталина, мог выдержать только человек, духовность которого была невероятно высока, человек, который относился к своему высочайшему посту в государстве не как к месту кормления, а как к ПОСЛУШАНИЮ…

Недаром Александр Вертинский писал с восхищением, недаром пел песню, в которой были такие слова:

Из какой сверхмогучей породы
Создавала природа его?

А поэт Феликс Чуев, тот самый Феликс Чуев, который выпустил уникальную книгу «Сто сорок бесед с Молотовым», посвятил стихи, ставшие песней:

Уже послы живут в тылу глубоком,
Уже в Москве наркомов не видать,
И панцерные армии фон Бока
На Химки продолжают наступать.
Решают в штабе Западного фронта —
Поставить штаб восточнее Москвы,
И солнце раной русского народа
Горит среди осенней синевы…
Уже в Москве ответственные лица
Не понимают только одного:
Когда же Сам уедет из столицы —
Но как спросить об этом Самого?
Да, как спросить? Вопрос предельно важен,
Такой, что не отложишь на потом:
– Когда отправить полк охраны Вашей
На Куйбышев? Состав уже готов.
Дрожали стёкла в грохоте воздушном,
Сверкало в Александровском саду…
Сказал спокойно: – Если будет нужно,
Я этот полк в атаку поведу.

И не случайно все, кто видел Сталина в тяжёлые осадные дни фронтовой Москвы, кто работал с ним, разговаривал с ним, решая неотложные вопросы, едины во мнении. Не было человека более спокойного, более выдержанного, более мужественного и более деятельного в грозную пору священной битвы.

Заместитель командующего тылом Красной армии генерал-лейтенант Василий Иванович Виноградов впоследствии вспоминал: