Сталин, Великая Отечественная война

Сталин был в курсе того, что Гитлер планировал отложить начало конкретных переговоров о мире с Англией до занятия Балкан, ибо в этом случае Великобритания была бы сговорчивей, так как основные морские коммуникации, связывавшие Англию с колониями, оказались бы под германской угрозой. С другой стороны, столь же точно было известно, что У. Черчилль, а именно он тогда был премьер-министром, приказал британской разведке разжечь пламя войны в Европе, чтобы оно непременно перекинулось на СССР.

Именно поэтому Сталин и поручил Молотову едва ли не на грани фола прозондировать намерения и позицию нацистского руководства. В том числе и за счет осторожного «разыгрывания» некоторых из особо привлекательных для Гитлера геополитических карт.

Тут вот что следует иметь в виду. С середины 20-х гг. Сталин методично «вышивал» непробиваемый «бронежилет» для СССР в виде системы перекрещивавшихся между собой двусторонних Договоров о ненападении и нейтралитете со всеми основными государствами Западной Европы, а также соседями по периметру своих границ, особенно западных, северозападных и южных, а затем и восточных. Однако с приводом Гитлера к власти Сталин вынужден был осознать и то, что о Запад умышленно помогает коричневому шакалу в пробивании этого «бронежилета» безопасности СССР. Ответ с его тороны был чисто сталинским как по духу, так и особенно по смыслу. Применительно к новым задачам обеспечения безопасности СССР в условиях до крайности враждебного капиталистического окружения творчески была переработана суть формулы геополитического шантажа по Хаусхоферу. Сталин хорошо знал его эффективность.

С 23 августа 1939 г., то есть с момента подписания Договора о ненападении с Германией, в «редакции» Сталина она приобрела, в совокупности с отточенно наиточнейшими нюансами, следующий смысл.

СССР с Германией, а, по мере необходимости и в интересах собственной безопасности, и с ее союзниками тоже, ровно настолько, насколько западные демократии не столько с СССР, сколько против него. Но не более того, чтобы тем самым хотя бы оттянуть как минимум на какое-то время фатально неминуемое столкновение с Германией, неизбежность которого предрешало постоянное и целенаправленное провоцирование Западом Германии к нападению на СССР.

Только в рамках этой формулы и становится понятной вся внешняя политика Сталина в 1939-1941 гг. (до 22 июня). Только благодаря этой формуле, которую он никогда не демонстрировал полностью - только поэлементно, отдельными, соответствующими тому или иному моменту и способными решить ту или иную задачу нюансами, - можно понять все его действия в указанный период.

Зондаж удался - Молотов смог тщательно прощупать позицию фюрера. Уже 17 ноября 1940 г. в письме советскому полпреду в Лондоне И.М. Майскому Молотов, излагая итоги визита, указывал, что советское руководство расценило немецкие предложения как неприемлемые, потому как практически ни одного вопроса не удалось решить в пользу Советского Союза. В частности, не была решена проблема вывода германских войск из Финляндии. Молотов также указывал, что от имени СССР он стремился воспрепятствовать Германии прибрать к рукам Турцию, предпочитая разрешить вопрос о режиме черноморских проливов в процессе советско-турецких переговоров без посредников, а так же посчитало неуместными советы Германии «толкнуть» СССР в сторону Персидского залива и Индии.

Как Сталин оценил итоги визита Молотова, он лично показал на заседании Политбюро 18 ноября 1940 г.:

«В переписке, которая в те месяцы велась между Берлином и Москвой, делались намеки на то, что было бы неплохо обсудить назревшие вопросы с участием высокопоставленных представителей обеих стран. В одном из немецких писем прямо указывалось, что со времени последнего визита Риббентропа в Москву произошли серьезные изменения в европейской и мировой ситуации, а потому было бы желательно, чтобы полномочная советская делегация прибыла в Берлин. В тех условиях, когда Советское правительство неизменно выступает за мирное урегулирование международных проблем, мы ответили положительно на германское предложение о проведении в ноябре этого года совещания в Берлине. Стало быть, поездка в Берлин советской делегации состоялась по инициативе Германии. Как нам известно, Гитлер сразу же после отбытия из Берлина нашей делегации громогласно заявил, что "германо-советские отношения окончательно установлены"!

Но мы хорошо знаем цену этим утверждениям! Для нас еще до встречи с Гитлером было ясно, что он не пожелает считаться с законными интересами Советского Союза, продиктованными требованиями безопасности нашей страны. Мы рассматривали берлинскую встречу как реальную возможность прощупать позицию германского правительства.