Сталин. Вся жизнь

Но немцы, захватившие Смоленск, нашли в Катынском лесу под городом страшное захоронение – бесконечные ряды трупов с пулевыми отверстиями в затылках. Это были останки польских офицеров. Сталин, естественно, обвинил Гитлера в чудовищной провокации. Так появилась его новая версия: поляки не разбежались, их перевезли под Смоленск – на строительные работы. Немцы захватили их, расстреляли и свалили все на СССР. Была создана специальная комиссия, куда вошли писатели, ученые, представители церкви. Комиссия, естественно, все подтвердила.

Рузвельт и Черчилль должны были поверить. Черчилль притворился, Рузвельт, возможно, поверил: не мог же «добрый дядюшка Джо» расстреливать безоружных офицеров?!

Только сейчас стали известны чудовищные масштабы трагедии. А. Краюшкин, начальник одного из управлений Федеральной службы безопасности, в апреле 1995 года сообщил на встрече с российскими и польскими журналистами в Смоленске: всего в различных лагерях было уничтожено 21 857 польских военнопленных.

Дела расстрелянных с согласия Хрущева были уничтожены в 1959 году. Но осталось письмо тогдашнего главы КГБ А. Шелепина Хрущеву, где он сообщает: «Всего по решениям НКВД было расстреляно 21 857 человек. Из них: в Катынском лесу – 4421, в Осташковском лагере (Калининская область) – 6311, в Старобельском лагере близ Харькова – 3820 человек».

И далее Шелепин просит у Хрущева разрешения уничтожить дела расстрелянных как «не имеющие ни оперативной, ни исторической важности»…

В августе 1944 года в Варшаве началось восстание, подготовленное эмигрантским правительством. Войска Сталина стояли рядом с городом, но он повелел им не двигаться, и они смотрели, как немцы уничтожали Варшаву. Главным для него было избавиться от этого польского правительства, и союзники не раз слышали его рявкающее «нет», когда пытались говорить с «добрым дядюшкой Джо» о демократической Польше. У него была простая логика: он выиграл войну, чтобы иметь под боком хороших соседей. Единственное, на что он согласился, – дал союзникам возможность постепенно уступать ему Польшу. Он понимал: Рузвельт должен думать о голосах американских поляков.

Так уже в конце войны он возвел каркас Великой мечты – будущей коммунистической Восточной Европы.

Думал он и об Азии. В Ялте обсудили его участие в будущей войне с Японией. Он конечно же согласился. Это была отличная возможность прийти в Китай – сначала его войскам, а вслед за ними и Великой мечте.

Впрочем, Рузвельт не увидел эту новую Европу «дядюшки Джо». 12 апреля 1945 года он умер. Хозяин совершенно искренне написал Черчиллю: «Что касается меня лично, я особенно чувствую тяжесть утраты этого великого человека – нашего общего друга».

В самом конце 1944 года в Москву прибыл еще один союзник – легендарный генерал де Голль, премьер-министр освобожденной Франции. В его апартаментах стояли подслушивающие устройства – так что Хозяин был в курсе постоянных разговоров французов о кровожадном Сталине.

В Кремле был устроен банкет. Длинный де Голль и маленький Хозяин составляли уморительную пару.

На банкете Сталин предложил выпить за Кагановича:

– Храбрый человек. Знает: если поезда не будут приходить вовремя, – он сделал паузу и закончил совсем ласково, – мы его расстреляем.

Затем он предложил тост за маршала авиации Новикова.

– Хороший маршал… выпьем и за него. Если и он не будет делать хорошо свое дело, мы его, – он добро улыбнулся, – повесим.

Он уже не казался французам уморительным. Заканчивая издеваться, он добавил смеясь:

– Обо мне говорят, что я чуть ли не чудовище, но, как видите, я шучу по этому поводу. Может быть, я не так уж ужасен?

В поезде де Голль задумчиво сказал: «С этими людьми нам придется иметь дело еще сто лет!»

Впрочем, французы почувствовали и иное: «В его поведении сквозило что-то похожее на отчаяние человека, который достиг таких вершин власти, что дальше идти некуда». На том же вечере победитель Гитлера вдруг сказал де Голлю: «В конце концов, победу одерживает только смерть».

Был декабрь – приближался 65-й день его рождения.

Уничтожение народов

Он имел право назвать себя «чудовищем». Если бы знал де Голль, что происходило в то время в стране шутливого диктатора! Впрочем, даже его собственные солдаты, победоносно сражавшиеся с врагом, не знали, что происходит в глубоком тылу.

В 1944 году, в преддверии победы, Хозяин начал возвращать в страну ушедший Страх. Больше всего его тревожили проснувшиеся национальные амбиции. В начале войны на фронтах его комиссары говорили об украинском, грузинском, молдавском, армянском, азербайджанском – Отечествах. Страна была у края бездны, и он поощрял эти разговоры: крепче воевать будут. Теперь это надо было искоренять, выжигать из сознания. Он всегда считал национализм опаснейшим динамитом.

Именно национализм взорвет его Империю через полсотни лет, во времена Горбачева…

Вот почему уже в конце 1943 года – в разгар войны – он собрал Политбюро и более часа докладывал… о сценарии, написанном украинским кинорежиссером Довженко!