Сталин. Жизнь одного вождя

Обещание восстановить в избирательных правах «социально чуждые» категории населения являлось основой политики внутреннего «примирения». Суть расчетов Сталина могла быть примерно такой. Помимо огромного количества настоящих врагов, в стране существует большое количество тех, кто пострадал мимоходом, по причине особой ожесточенности классовой борьбы. Их можно и нужно привлечь на сторону режима. Прежде всего речь шла о молодежи. Продолжение дискриминации по признаку рождения грозило воспроизводством потенциальных противников власти. «Враги» порождали «врагов». Важным сигналом кампании «примирения» была политическая сценка, разыгранная Сталиным на совещании комбайнеров в самом начале декабря 1935 г. Когда башкирский колхозник А. Тильба заявил с трибуны совещания: «Хотя я и сын кулака, но я буду честно бороться за дело рабочих и крестьян и за построение социализма», Сталин бросил ставшую знаменитой фразу: «Сын за отца не отвечает»[368]. На практике сыновья и дочери продолжали отвечать за отцов, а отцы за детей. Однако некоторые перспективы у части «чуждых элементов» появились. Более того, обещание равных избирательных прав дополнялось другими «умеренными» кампаниями. В частности, были освобождены из заключения или реабилитированы сотни тысяч людей, попавшие под суд по неполитическим мотивам.

Некоторая социальная стабильность была важным условием закрепления и развития положительных тенденций экономического развития, которые наметились лишь в конце 1933–1934 гг. Наученный печальным опытом предшествующих кризисов, Сталин знал, какими экономическими издержками оборачивается каждая новая репрессивная кампания. В 1935 г. были сделаны самые значительные со времени начала коллективизации уступки крестьянству: законодательно закреплялись гарантии на ведение и некоторое расширение личных подсобных хозяйств. Это способствовало улучшению продовольственного положения страны. Схожие процессы наблюдались в 1935–1936 гг. также в индустриальных отраслях. В ноябре 1935 г. Сталин провозгласил еще один из своих знаменитых лозунгов: «Жить стало лучше, жить стало веселее!» В 1935 г. началась отмена карточной системы, ликвидировались некоторые ограничители роста заработной платы. Материальное стимулирование повышало производительность труда. В общем, для советской экономики это были сравнительно хорошие годы.

Очевидные успехи, казалось, должны были стимулировать «умеренность» Сталина. Однако этого не произошло. Постепенно, но все более заметно разворачивалась новая волна чисток, прежде всего в партии. Почему этот поворот произошел – в сравнительно благоприятных условиях социальной стабилизации и экономического подъема? Пока это остается необъяснимым. Верил ли Сталин в заговоры террористов, опасался ли за свою жизнь? Многие документы заставляют ответить на этот вопрос отрицательно. Несмотря на требования Сталина, НКВД так и не смогло обнаружить реальные доказательства существования подпольных террористических организаций бывших оппозиционеров. Обвинения носили голословный характер. Сталин не мог не понимать этого. По крайней мере, в его личной повседневной жизни не произошло никаких изменений, свидетельствующих о страхе. Он придерживался прежнего рабочего графика, ездил в отпуск на юг и периодически демонстрировал единение с народом.

Вечером 22 апреля 1935 г. родственники и несколько соратников Сталина собрались в его кремлевской квартире. Сталин был с детьми. Дочь Светлана попросила разрешения прокатиться на недавно открывшемся метро. Сталин, находившийся в хорошем расположении духа, решил организовать экскурсию. Поскольку поездка не была подготовлена заранее, на станциях метро Сталин и его компания оказались в окружении большого количества пассажиров. Подробности путешествия описала в своем дневнике родственница Сталина: «[…] Поднялась невообразимая суета, публика кинулась приветствовать вождей, кричала «ура» и бежала следом. Нас всех разъединили, и меня чуть не удушили у одной из колонн. […] Хорошо, что к этому времени уже собралась милиция и охрана». 14-летний сын Сталина Василий «волновался больше всех». Однако сам Сталин «был весел, обо всем спрашивал откуда-то появившегося начальника стройки […]».

На следующей станции Сталин опять вышел на платформу. Его родственницы и дочь Светлана предпочли остаться в вагоне, «напуганные несдержанными восторгами толпы, которая в азарте на одной из станций опрокинула недалеко от вождей огромную чугунную лампу […]». После посещения метро Сталин уехал на дачу. Его 14-летний сын Василий, вернувшись домой, «кидается на постель и истерически рыдает». Родственники пили успокоительные лекарства[369].