Сталинбург

Реб Лейб протянул ему сложенный вчетверо листок.

— Спрячьте. А потом, когда прочитаете, уничтожьте.

— Что это?

— Помните, во время нашей первой встречи, я говорил, что нам потребуется от вас ответная услуга?

Пашка кивнул, пряча листок в карман.

— Здесь описано, что вы должны будете сделать по возвращении в Москву. Очень важно, чтобы вы выполнили все в точности. Я могу на вас рассчитывать?

— Я не подведу, — заверил его Паша.

— Очень надеюсь на это, — раввин поднялся с места. — Инструкции получите п телефону за день до эвакуации.

Через несколько минут после того, как реб Лейб удалился, Паша тоже покинул храм. Уже на улице он развернул полученную от раввина записку и не поверил своим глазам.

32. Свидание вслепую

От дачи Михалкова до леса Матвей добежал за несколько минут. Прыгнул в скрытый кустами овраг, прильнул к земле, прислушался. Криков не было слышно, топота преследователей тоже — как ни странно, никто за ним не гнался. Отдышавшись, принялся обдумывать план действий. Как ни крути, нужно было возвращаться в Сталинбург — там Пашка, там раввин, там Баррикада. Впрочем, она на него теперь даже смотреть не захочет. И так он уже успел с ней напортачить, а теперь, после побега из дома творчества, он для нее, идейной коммунарки, самый настоящий враг.

Пригибаясь к земле, он выбрел к идущей через лес грунтовой дороге — той самой, по которой его сюда привезли. На дорогу выходить не стал, трусцой побежал на некотором расстоянии от нее, прячась за кустами и деревьями. Наконец добрался до трассы. Пополз по траве, залег у обочины, осмотрелся — ни отца Лаврентия, ни белорясых. Дождался, пока на трассе показался одинокий автомобиль — оранжевый «Запорожец». Поднялся на ноги, помахал водителю рукой, машина остановилась.

Владелец «Запорожца», по виду пенсионер-грибник, согласился подкинуть Матвея до города — в обмен на его часы. Согласился не сразу, поначалу смотрел подозрительно, но потом оттаял. «Импортная вещь, отец» — рекламировал свой хронометр режиссер. В дороге слушали радиостанцию «Эхо Сталинбурга», где двое интеллигентных мужчин, постоянно перебивая друг друга, рассуждали о том, сколько времени следует отвести на правоверное воспитание союзных школьников. Один заявил о том, что существующего количества (утренняя молитва каждый день и большой молебен по пятницам) явно недостаточно. Тогда другой предложил начинать каждый урок с молитвы, а молебном завершать учебный день. Первый пошел дальше — он был уверен, что молебен нужно проводить и в начале, и в конце дня, а перемены между уроками отвести под молитвы. В итоге сошлись на том, что сколько ни отдай под правоверное воспитание, все будет мало. Довольные друг другом, собеседники покинули студию, и из динамиков понеслась патриотическая песня какого-то юного дарования «Я роняю Запад».

Когда до города оставалось всего десять километров, о чем сообщал указатель на обочине, водитель ударил по тормозам. Дорогу преграждали два милицейских «бобика», перед которыми, сложив руки на груди, стоял отец Лаврентий в сопровождении целого отряда в белых рясах.

— Это за мною, батя, — вздохнул Матвей и выбрался из машины.

Готовый ко всему, он направился к попу, смотревшему на удивление доброжелательно.

— Ну что ты за долбоеб, Матфейка! — обратился к нему отец Лаврентий. — Юмора не понимаешь, что ли? Кто ж тебя без хуя оставит! Режиссер без хуя — как село без церкви. Я пошутил просто, а ты, не разобравшись, в лес уебал.

— Пошутил, значит? — буркнул Матвей. — Ну и шуточки у вас, святой отец…

— Пошутил, конечно. Никто тебе хуй резать не будет — Святейшим Двуглавом клянусь. Пару пальцев на ноге оттяпают и все дела. Так сказать, чисто символически.

Монахи тем временем обступили режиссера сужающимся кольцом.

— Эй, ребята, только не пиздить! — велел белорясым священник. — Он все осознал и будет себя вести примерно. Так ведь, Матфейка?

Мэту пришлось кивнуть в знак согласия, и монахи, бережно взяв под локти, поместили его в один из «бобиков», который затем доставил его обратно в дом творчества. Обед ему принесли в келью, спросили, не нужно ли еще чего-нибудь, а услышав, что не нужно, оставили наедине с телевизором, заперев дверь на два замка.

Беготня по лесу утомила Матвея, но когда он, разобравшись с обедом, решил немного вздремнуть, дверные замки лязгнули, и в приоткрывшуюся дверь просунул свою голову безусый служка:

— Матфей Сергеевич, к вам посетитель!

Просто день визитов какой-то, — проворчал Матвей, поднимаясь с кровати. Кто это может быть? Точно не отец Лаврентий. Значит, или брат, или Пашка. Скорее первый вариант. Выходит, одумался брательник — понял, что не место известному режиссеру в этой дыре. Сейчас он выскажет Севе все, что о нем думает, а также об отце Лаврентии, о мудаках в белых рясах и обо всем доме творчества!

Но когда Мэта доставили в комнату для свиданий, он увидел не Севу и не Пашу. В обшарпанной комнатке, сложив руки на столе, сидела Баррикада. Перед ней лежала папка с гербом Министерства культуры и ручка.

33. Сценарный план