Сталинград

 - Жаль, что не осталось времени поговорить. – С большими усилиями сказал Михаил.

 - Молчи! – молитвенно попросил отец. 

 - Мало времени… - забормотал офицер. - Обязательно найди своего внука… Его зовут Коля…

 - Тебе нельзя говорить сынок!

 - Они с моей матерью Евдокией Пантелеевной должны были приехать сюда.

 - Я понял!

 - Наверное, их эвакуировали дальше…

 От неимоверных усилий на губах Михаила выступила кровавая пена. Он затих на минуту, а затем спросил:

 - Почему же ты молчал столько времени? 

 - Боялся, што ты не примешь меня.

 - Зря… - прошептал сын и конвульсильно дёрнулся.

 Его глаза затянула белёсая предсмертная пелена. Через несколько минут ужасной агонии он умер. Отец потеряно сидел рядом, держа его за руку и обречённо повторял:

 - Зря, зря!    

 Пока длилась эта нереальная сцена, Иоганн стоял в оцепенении. Он не до конца понял, о чём говорили русские, но почувствовал, что происходит что-то важное.

 - Это тот пленный, который летом ударил лейтенанта Штрауба. – Неожиданно вспомнил он. – Как он здесь оказался, его же должен быть расстрелять Фом?

  Майер снова поднял автомат. Перед ним буквально на коленях стоял враг, который убил многих его друзей.

 - Его нужно пристрелить! – кричала одна половинка души.

 Внезапно он вспомнил Хубса, который отказался стрелять в русских.

 - Сколько можно продолжать бессмысленную бойню? – Иоганн задал себе трудный вопрос.

 В углу плакала растрёпанная женщина с ребёнком на руках, и он машинально отметил:

 - Это тот подвал, где живёт любвеобильная русская и куда ходили наши солдаты…

 Майер бросил последний взгляд на поникшего отца, прощающегося с погибшим сыном, и вышел в ночь. Он снова увидел адскую группу из лошади и двигающегося мертвеца. Солдат застыл на месте, как глупый кролик перед удавом и тут ему всё стало ясно.

 - Лошадь ещё не мертва, просто находится в последней агонии, и её конвульсивные движения шевелят мёртвого человека. – С облегчение за своё психическое здоровье понял Иоганн.

 Не встретив больше вражеских солдат, он удачно вернуться обратно в свой лагерь.  

Глава 22

После нелепой смерти сына Григорий впал в отчаянье и окончательно потерял страх перед смертью и вездесущими «особистами».

 - Не уберёг! – часто думал он и злился на себя.

 Два месяца бесконечных боёв, когда он старался, как мог защитить старшего сына, пропали даром.

 - Нужно было сразу признаться Михаилу, – корил себя Григорий, - хучь бы успели наговориться за двадцать лет разлуки!

 Честно говоря, особо горевать ему немцы не давали. С фанатичным упорством они каждое утро лезли вперёд в тщетной надежде пройти несколько сот метров отделявших их от Волги.

 - Неужель они думают, што сбросив нас в воду, выиграют войну?

 Через день после символических похорон Кошевого незаметно подобравшийся немец забросил в его укрытие гранату, но у Григория выработалась чёткая реакция. Он успел схватить её за длинную деревянную ручку и молниеносно выкинул за бруствер, где она тотчас же грохнула, разорвав неприятеля на куски…

 - Как дальше жить?.. Для чего я сражаюсь? – искал ответа красноармеец и не находил его.

 Боевые действия приобрели характер партизанских рейдов. Каждую ночь русские посылали мобильные группы вглубь обороны гитлеровцев. Красноармейцы забрасывали дома и подвалы, где ночевали солдаты противника, ручными гранатами.

 - Ты глянь, что гады придумали, - толкнул Григория напарник по очередной вылазке рядовой Селезнёв.

 - Чего?

 - Все окна и отверстия они закрыли сетками…

 - Умно!

 Стремясь обезопасить себя, фашисты придумали защиту от «ручной артиллерии» русских.

 - Ну и мы не лыком шиты! – сказал Григорий и поднял валявшуюся на земле проволочку.

 - Что ты делаешь?

 - Зараз поймёшь…

 Он свернул из алюминиевой проволоки крючок и закрепил его на гранате. Потом спокойно выдернул чеку и широко размахнувшись, бросил её в  подвальное окно. Крючок на гранате зацепился за ячейку сетки и через несколько мгновений та взорвалась.

 - Лихо! – изумился Селезнёв и принялся прилаживать крючок к своей гранате.

 - Бросай в левое окно. – Коротко приказал Шелехов и метнул свою.

 Буквально через день все защитники Сталинграда использовали нехитрый приём, позволяющий доставать отдыхавших врагов. 

 … Заводской цех, обороняемый батальоном изрядно прореженной 13-й гвардейской дивизии, немцы никак не могли взять: танки угробили, авиация не брала засевших в развалинах защитников, а снаряды делали перелёты. Один немецкий танк, застрявший в завалах по самую башню, красноармейцы захватили и сделали из него дот.

 - Схожу-ка я в тыл. – Сказал Селезнёву Григорий, на короткое время оставшийся за старшего в малочисленной части.

 - Зачем?

 - Выбью зимнее обмундирование, и может, помоюсь…

 Два месяца батальон не был в бане. Никто не менял бельё и портянки. Григорий обносился вконец и вонял неимоверно. Сапоги носил немецкие с широченными голенищами, бельё - из чёрного шёлка, добытого на каком-то заводском складе. Паразиты скатывались с него как на салазках.

 - Последний раз мы с Мишей «мылись» три ночи назад, - с болью признался он напарнику, - разделись до трусов - и в сугроб!