Сталинград

Ослабленные дивизии, испытывавшие острую нужду в боеприпасах, конечно, не могли противостоять массированным атакам советских войск, поддерживаемых с воздуха штурмовиками. Немцы хорошо укрепили Мариновку и Карповку огневыми позициями, но русские нанесли удар гораздо севернее. Все попытки немцев контратаковать силами оставшихся танков и пехоты были заведомо обречены на провал. Минометным огнем русские отсекли пехоту от танков и расстреляли в открытом поле. Видимо, крепко засел в головах советских солдат излюбленный лозунг политуправления Донского фронта: «Если враг не сдается, он должен быть уничтожен».

Пока 65-я и 21-я советские армии наседали на «мариновский нос», 66-я армия атаковала с севера позиции немецких 16-й танковой и 60-й моторизованной пехотной дивизий. Те немногие немецкие танки, которые были еще на ходу, не могли, оказать сопротивления русским Т-34, наступавшим несколькими эшелонами. Немцам пришлось отступить.

А тем временем на южном участке фронта русская 64-я армия начала артиллерийский обстрел позиций 297-й пехотной дивизии и приданного ей 82-го румынского полка. Сразу после начала обстрела полковнику Мэдеру позвонил офицер из штаба дивизии. «Эти свиньи-румыны побежали!» – раздался взволнованный голос. Передовой румынский батальон действительно отступил, оставив на фланге ударной группы Мэдера брешь шириной в полкилометра. Русские тут же воспользовались этим обстоятельством и пустили в образовавшийся проход свои танки. Дивизия оказалась на краю гибели. Спас положение саперный батальон под командованием майора Гетцельманна. Саперы, предприняв самоубийственную контратаку, сумели вовремя заткнуть образовавшуюся брешь.

297-я дивизия пострадала не так сильно, как те соединения, которым пришлось отступить за Дон. Она сумела дать русским достойный отпор и в последующие два дня успешно отбивала атаки 35-й гвардейской стрелковой дивизии и двух бригад морских пехотинцев. Когда один солдат, и без того имевший плохой послужной список, попытался дезертировать к русским, его застрелили свои же товарищи, не успел он даже добежать до нейтральной полосы. Но это был исключительный случай. Обычно немцы действовали осторожней и перебирались на сторону врага по ночам. Всего за трое суток из германской армии дезертировало сорок человек.

Основной удар русские нанесли с запада. Утром 11 января советские войска захватили Карповку и Мариновку. На поле боя победители насчитали более полутора тысяч трупов немецких солдат. Как только бой закончился, невесть откуда набежали крестьяне и деловито принялись осматривать немецкие окопы в поисках одеял, одежды и прочих вещей для себя или обмена на продукты. Тем временем русские солдаты сбрасывали с грузовиков штабные вещи и папки с документацией, чтобы самим воспользоваться машинами. Вскоре Карповка приняла вид большой «барахолки». По обочинам дорог в канавах валялась брошенная и выведенная из строя немецкая техника. Эрих Вайнерт, находившийся в наступавших советских частях, так описывал увиденное: «Повсюду в самых нелепых позах лежат мертвецы, в глазах которых застыли отчаяние и ужас. Их тела одервенели от холода, черепа раскроены, а внутренности вывалились наружу. Руки и ноги многих обмотаны бинтами».

И все же 6-я армия, учитывая физическое состояние ее солдат и нехватку техники и боеприпасов, оказала русским удивительно стойкое сопротивление. Об этом со всей уверенностью можно судить по количеству потерь в советских войсках за первые три дня наступления. Почти половина русских танков была уничтожена, а потери в личном составе превысили двадцать тысяч человек. Наступавшие цепью пехотинцы служили хорошей мишенью для засевших в окопах немецких солдат, но командование Красной Армии мало заботилось о сохранности жизни своих бойцов. Белая степь была усыпана темными телами русских солдат. (Маскировочные халаты выдавались только разведчикам и снайперам.) Свой гнев за смерть товарищей советские солдаты и офицеры вымещали на взятых в плен исхудавших и заеденных вшами немцах. Некоторых убивали на месте, другие погибали в пути. Был случай, когда командир штрафной роты заставил пленного немца стать на колени и, выкрикнув нечто вроде приговора, застрелил его на месте.

Утром 12 января 65-я и 21-я армии русских вышли к скованной льдом реке Россошка. Отступавшие германские войска оказывали слабое сопротивление. Немцам жаль было расставаться с боевой техникой и, не имея тягловых животных, они сами тащили противотанковые пушки. Кое-где для этой цели использовали русских военнопленных. Земля настолько промерзла, что немцы предпочитали насыпать снежные валы и сооружать блиндажи изо льда, чем рыть окопы. Генерал Штрекер описывал это печальное отступление так: «Гренадеры 14-й танковой дивизии отчаянно отбивались от наседавших на них советских войск. Стрелять было почти нечем, но солдаты держались молодцом».